Инклинги

Это статья о литературной группе. О созвучных словах «Инглинг», «Инглинги» см. Инглинги (значения)

«Инклинги» (англ. Inklings) — неофициальная литературная дискуссионная группа в Оксфордском университете, существовавшая в течение почти двух десятилетий, в 1930—1949 годах. Инклинги были литературными энтузиастами, которые высоко ценили значение повествования в художественной литературе и поощряли написание фэнтези. Хотя христианские ценности присутствуют в работе нескольких членов, были и нерелигиозные участники дискуссионной группы.

Члены группы

Группа Инклингов объединяла около 20 человек. Членами группы были в основном представители оксфордских академических кругов, так или иначе близких к литературе. Не все они являлись писателями, но основной темой их бесед всё-таки была литература.

Основным ядром группы, несомненно, были Дж. Р. Р. Толкин и К. С. Льюис. Собрания группы также посещали другие известные люди:

Уоррен Льюис — брат К. С. Льюиса, был военным, дослужился до звания майора. Написал несколько историй о войне, редактировал некоторые произведения своего брата.

Чарльз Уильямс — писатель, поэт, литературный критик и теолог. Начинал свою карьеру простым корректором в типографии Оксфордского университета, потом стал редактором. Хотя Уильямс не имел высшего образования, за многолетнюю издательскую и литературную деятельность ему была присуждена почётная степень магистра искусств Оксфордского университета.

Оуэн Барфилд — писатель, филолог, антропософ, автор романов «Серебряная труба», «Эта несходная пара» и работ «Отдельно от мира», «Ненаследственный голос». По словам К. С. Льюиса, заслужил репутацию «человека, который будет спорить с тобой по любому поводу». Был хорошим другом и адвокатом К. С. Льюиса. Его приёмная дочь Люси Барфилд была крестницей К. С. Льюиса, которой он посвятил повесть «Лев, колдунья и платяной шкаф».

Кристофер Толкин — третий и младший сын Дж. Р. Р. Толкина. Известен как редактор своего отца, после смерти которого по его черновикам воссоздал несколько произведений. Во время Второй мировой войны был пилотом в Королевских военно-воздушных силах Великобритании, после чего изучал лингвистику и английскую литературу в Оксфорде. Впоследствии стал преподавателем английского языка в Оксфордском университете, где работал с 1964 по 1975 годы.

Адам Фокс — британский каноник, поэт и биограф. Был деканом богословия в колледже Магдалины Оксфордского университета, стал одним из первых членов клуба Инклингов, в котором, однако, не играл значительной роли. Позднее стал каноником Вестминстерского аббатства, где и был похоронен в Уголке Поэтов.

Чарльз Лесли Ренн (англ. Charles Leslie Wrenn) — британский учёный, профессор Оксфордского университета с 1945 по 1963 год.

В собраниях также принимали участие Перси Бейтс, Колин Харди, Джеймс Дандас-Грант, Джон Фромке, Джон Уэйн, Р. Мак-Каллум, Джервейс Мэтью и Ес Стивенс. Иногда, по личным приглашениям Льюиса на собраниях также присутствовали писатель Эрика Рюккер Эддисон и южноафриканский поэт Рой Кэмпбелл.

Название группы

Слово Inklings нельзя однозначно перевести на русский язык. С одной стороны, при дословном переводе оно означает «намек», что само по себе несет неоднозначность. С другой стороны, если рассматривать слово Inklings как производное от слова Ink «чернила», то слово можно перевести как «из чернильного рода», что может намекать на их общую страсть и основную тему их собраний — литературу, которая, несомненно, прославила эту группу на весь мир. В любом случае это название как нельзя лучше подходит для британского клуба, члены которого имеют прямое отношение к литературе.

Кроме того, название группы связано с обществом, созданным в Оксфордском университете Эдвардом Лином (англ. Edward Tangye Lean) для чтения вслух незавершенных произведений. Это общество состояло из студентов и профессоров Оксфордского университета, в числе которых были Дж. Р. Р. Толкин и К. С. Льюис. Когда в 1933 году Edward Tangye Lean покинул университет, общество прекратило своё существование, а удачное имя Толкин и Льюис использовали для своей группы в Колледже Магдалины (англ. Magdalen College, Oxford).

Собрания группы

Члены группы по четвергам собирались в квартире К. С. Льюиса в Колледже Магдалины (англ. Magdalen College, Oxford). Эти встречи происходили регулярно вплоть до конца 1949 года. Кроме того, каждое утро вторника (с 11:30 до 13:00) в течение 23-х лет, с 1939 по 1962 год, «Инклинги» собирались в пабе The Eagle and Child, который они ласково именовали «Птичка с младенцем». Иногда собрания группы проходили в пабе напротив — «Lamb and Flag», а также в других пабах, но The Eagle and Child является наиболее известным, и его имя чаще всего ассоциируют с Инклингами.

• Sign at Eagle and Child (orthogonalized).jpg
• The Eagle and Child from St Giles Street.jpg
• Eagle and Child (interior).jpg

Цели встреч

Основной целью встреч «Инклингов» было чтение и обсуждение неоконченых литературных произведений участников. Среди произведений, впервые зачитанных именно на встречах «Инклингов», был и «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина, и «Канун дня всех святых» Ч. Уильямса, и «За пределы безмолвной планеты» К. С. Льюиса. На этих встречах проходили философские и литературные дискуссии, участники зачитывали фрагменты своих неопубликованных произведений и критиковали друг друга. «Инклинги» были литературными энтузиастами, поддерживающими нарратив в фантастике и поощрявшими написание фэнтези. Большинство их работ содержит христианские ценности, хотя группу нельзя назвать исключительно христианским образованием (в её состав входили также атеисты и антропософы).

Факты

• У членов группы Инклинги были прозвища. Так, Дж. Р. Р. Толкина друзья называли Толлерс (Tollers — колокола), К. С. Льюиса — Джек, Уоррена Льюиса — Уорни, Роберта А. Хаварда — Хамфри.

Литература

• Карпентер, Х. Джон Р. Р. Толкин. Биография = J.R.R. Tolkien. A Biography / Под ред. С. Лихачевой; Пер. с англ. А. Хромовой. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. — 432 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-04-008886-8.
• Brind, R.K. (2005), [books.google.co.uk/books?id=fpukZFQa6moC A guide to the C.S. Lewis Tour in Oxford], London: Janus, <books.google.co.uk/books?id=fpukZFQa6moC>. Проверено 5 января 2010. 
• Carpenter, H (1979), The Inklings: C.S. Lewis, J.R.R. Tolkien, Charles Williams, and their friends, Ballantyne 
• Duriez, C (2003), [books.google.co.uk/books?id=gvfl1RMKW-YC Tolkien and C.S. Lewis: the gift of friendship], Mahwah, NJ: Hidden Spring, <books.google.co.uk/books?id=gvfl1RMKW-YC>. Проверено 5 января 2010. 
• Edwards, B.L. (2007), [books.google.co.uk/books?id=uDvxsQhGgIkC C.S. Lewis: an examined life], Westport, CT: Praeger, <books.google.co.uk/books?id=uDvxsQhGgIkC>. Проверено 5 января 2010. 

Ссылки

• [www.kulichki.com/tolkien/cabinet/about/inkling.html Инклинги По материалам «Биографии Толкина» Х. Карпентера]
• [narnianews.ru/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=27 Сообщество Инклингов]
• [plus.gambler.ru/tavlei/lit/lit_9.htm Инклинги]

Отрывок, характеризующий Инклинги

– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.