Иннокентий (Беда)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иннокентий и фамилией Беда.

Архимандрит Иннокентий (в миру Дмитрий Пантелеймонович Беда; 1881, село Мойсенцы, Золотоношский уезд, Полтавская губерния — 6 января 1928, Соловецкий лагерь особого назначения) — святой Русской церкви, почитаемый в лике преподобномучеников.

Прославлен в Соборе Новомучеников Российских Архиерейским Собором в 2000 году.

Биография

Родился в селе Мойсенцы Золотоношского уезда Полтавской губернии в потомственной казацкой семье.

Окончил одноклассное народное училище в селе Мойсенцы. Поступил в монастырь.

1 июня 1908 году в Омском архиерейском доме принял монашеский постриг с именем Иннокентий.

20 июня 1908 года рукоположен во диакона, 25 марта 1909 года — во иерея. 8 декабря 1910 года назначен благочинным монастырей Омской епархии.

Стал келейником епископа Старицкого Петра (Зверева), бывшего викарием Тверской епархии. В 1923 году после ареста епископа уехал на родину в Полтавскую область.

После освобождения Петра (Зверева) и назначении его на Воронежскую кафедру Иннокентий поехал вместе с ним.

Был возведен в сан архимандрита, служил настоятелем Акатова Алексиева монастыря.

Иннокентий был арестован по делу архиепископа Петра 17 декабря 1926 года Воронежским ОГПУ и приговорен к трем годам заключения в концлагерь на Соловках.

В октябре 1927 года он тяжело заболел, а 6 января 1928 года умер.

Литература

• Игум. Дамаскин (Орловский), А. В. Маштафаров [www.pravenc.ru/text/389631.html Иннокентий (Беда)] // Православная энциклопедия. Том XXII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2009. — С. 735. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-040-0

Ссылки

• [www.fond.ru/book/book4/4-13.htm Краткое жизнеописание]

Отрывок, характеризующий Иннокентий (Беда)

После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.