Иннокентий (Гизель)
| Архимандрит Иннокентий | ||
| ||
|---|---|---|
| 1656 — 8 ноября 1683 | ||
| Преемник: | Варлаам (Ясинский) | |
| Образование: | Львовская иезуитская коллегия | |
| Рождение: | ок. 1600 Кёнигсберг, Пруссия | |
Архимандри́т Инноке́нтий Ги́зель (нем. Innozenz Giesel; ок. 1600, Кёнигсберг, Пруссия — 8 (18) ноября 1683, Киев, Русское царство) — архимандрит Киево-Печерской лавры (с 1656), ректор Киево-Братской коллегии. Историк, богослов, политический и церковный деятель Речи Посполитой и Русского государства[1].
Содержание
Биография
Иннокентий Гизель был родом из Пруссии и относился к реформатской церкви. Начальное образование получил, по всей видимости, в Пруссии.
В молодости, приехав в Киев и поселившись здесь, принял православие и постригся в монахи. В 1642 году окончил Киево-Могилянский коллегиум.
Пётр Могила, видя в нём талантливого человека, послал его для окончания образования за границу. Гизель прошёл курсы обучения по истории, богословию и юриспруденции в Львовской иезуитской коллегии. Возвратившись из-за границы, Гизель встал на страже православной церкви ввиду грозившей ей опасности со стороны иезуитов и униатов. С 1645 года стал игуменом нескольких православных монастырей. В 1647 году Пётр Могила завещал Иннокентию Гизелю титул «благодетеля и попечителя киевских школ» и поручил надзор за Киево-Могилянской коллегией. В 1648 году Гизель занял пост ректора этого учебно-просветительского учреждения. Архимандритом Киево-Печерской лавры он стал в 1656 году.
Гизель неоднократно награждался царём Алексеем Михайловичем и пользовался его уважением за преданность православию и Русскому царству. Особенно полюбил Гизель малорусский народ, привязавшись к нему всею душой. Чтобы не расстаться с ним, отказывался не раз от предлагаемых ему высших должностей. Известен своей литературной и издательской деятельностью (см. «Киевский синопсис», «Киево-Печерский патерик» и др.), в которых выступал за единство «православнороссийского народа» и обосновывал преемственность царей московских от великих князей киевских. В XVIII веке «Синопсис» был самым распространённым историческим сочинением в России[2] и стал важной вехой в формировании малороссийской идентичности и концепции триединого русского народа.
Взгляды
Гизель придерживался мнения, что Бог, пребывая везде, причастен к каждой сущности и именно это сталкивает его с материальным миром. Гизель отрицал наличие в небе субстанциональных изменений и доказывал однородность земной и небесной материй. Он утверждал, что движение — это любые изменения, происходящие в материальном мире, в частности в обществе, и показывал таким образом движение с качественной, а не механистической стороны. В 1645—1647 годах читал курс «Сочинение о всей философии» (Opus totius philosophiae) в Киевском коллегиуме, что оказало заметное влияние на академическую традицию конца XVII — начала XVIII веков.
Напишите отзыв о статье "Иннокентий (Гизель)"
Литература
- Романова А. А. «Мир с Богом человеку» Иннокентия Гизеля: несколько штрихов к истории издания //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 3 (29). С. 88-89.
- Стратий Я. М., Литвинов В. Д., Андрушко В. А. Описание курсов философии и риторики профессоров Киево-Могилянской Академии. Киев, 1982. По именному указателю.
Ссылки
- [www.pravenc.ru/text/389655.html Иннокентий (Гизель)] // Православная энциклопедия. Том XXII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2009. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-040-0
- Гизель Иннокентий — статья из Большой советской энциклопедии.
Примечания
Отрывок, характеризующий Иннокентий (Гизель)
Офицер этот был Петя Ростов.Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.
Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
