Иностранные концессии в СССР

Иностранные концессии в СССР — коммерческие предприятия с иностранными инвестициями (полными или частичными), которые существовали на территории Советского Союза с 1920 года по середину 1930-х гг. Договоры о торговых концессиях заключались на год и позднее возобновлялись, а договоры о промышленных концессиях могли заключаться на несколько десятилетий. Например, концессия Swedish General Electric, основанная в 1927 году, подписала контракт с советской стороной до 1962 года, а японская фирма Hokushinkai oil concession на Сахалине — до 1975 г.

Законодательная основа

Иностранные концессии появились в РСФСР 23 ноября 1920 года после подписания соответствующего декрета. Целью правительства было привлечение иностранного капитала в такие отрасли и районы, развить которые Советское государство было не в состоянии.

Ленин писал:

«Мы приносим жертвы, отдавая иностранному капиталу миллионы ценнейших материалов…, но в то же время мы должны получить необходимые нам выгоды, то есть увеличение количества продуктов и, по возможности, улучшение положения наших рабочих, как занятых на концессионных предприятиях, так и незанятых»

.

(Ленин В. И. Полное собрание сочинений, 5 изд., т. 43, с. 190)

Государственным органом, руководившим концессиями, был Главный концессионный комитет.

Развитие концессий в 1920-х гг

Всего в СССР насчитывалось более 350 иностранных концессий — как промышленных, так и торговых.

Ликвидация концессий

К 1928 году советское правительство нашло более эффективный способ развития промышленности, нежели концессии, а именно — заключение индивидуальных контрактов с западными фирмами и отдельными специалистами. Запад мог отказывать СССР в кредитах, крупные фирмы — в поставках, но он не мог запретить инженерам ехать в СССР на заработки. Последний договор на концессию был заключен в марте 1930 года с предпринимателем Лео Верке (Leo Werke) — на производство зубоврачебных товаров.

Конец иностранным концессиям положило постановление СНК от 27 декабря 1930 г., согласно которому все прежние договоры о концессиях были аннулированы (за некоторыми исключениями), а Главконцеском был низведен до уровня совещательного органа. При этом подписанные ранее соглашения о технической помощи оставались в силе.

Однако процесс постепенной ликвидации иностранных концессий начался еще в 1923 г. и продолжался на протяжении всего десятилетия. К концу 1920-х годов в СССР остались только 59 концессий, 6 акционерных обществ и 27 «разрешений на деятельность». К 1933 году были ликвидированы все промышленные концессии, а к середине 1930-х — все торговые, кроме датской телеграфной концессии, концессий, полученных Японией на рыбную ловлю и разработку угольных и нефтяных месторождений на Дальнем Востоке, и концессии Standard Oil.

В некоторых случаях концессии закрывались по политическим мотивам. Так после убийства в 1923 году в Швейцарии дипломата Воровского было объявлено, что все швейцарские концессии на территории СССР будут закрыты, и впредь швейцарцы не получат разрешения на коммерческую деятельность в Советском Союзе.

Приняв решение о закрытии иностранных концессий, советская сторона прибегала к силе лишь в исключительных случаях (пример — Caucasian-American Trading and Mining Company, закрытая в 1924 году), предпочитая выдавливать иностранцев со своей территории экономическими методами — с помощью бюрократии, налогов, таможенных сборов, затруднений с вывозом капитала и т. п.

Зачастую торговым концессиям не продлевали контракт. Так немецкую фирму International Warenaustausch Aktiengsellschaft, которая паковала яйца и отправляла их в Германию, в 1929 году уведомили о прекращении договора. Немецкая сторона судилась и выиграла суд в Берлине, но не смогла возместить убытки. В то же время советская сторона создала собственную организацию по экспорту яиц.

Латвийской концессии Richard Kablitz Company, которая имела в СССР 6 заводов по производству бытового и промышленного нагревательного оборудования и являлась монополистом в этой сфере, запретили вопреки контракту переводить деньги за границу. Впоследствии власти обложили фирму налогом в 300 тысяч золотых рублей, что привело к её ликвидации. Те же методы применялись и в отношении других фирм.

В некоторых случаях для ликвидации концессий использовались такие методы, как создание невозможных условий для работы — например, в случае с сельскохозяйственной фирмой Drusag, 90 % акций которой принадлежало правительству Германии. В 1929—1930 гг. в отношении руководства фирмы властями СССР были инициированы судебные процессы по факту нарушений условий труда, после чего в Drusag были конфискованы автомобили и пишущие машинки. На зарплату всех немецких специалистов был наложен дополнительный 3%-ый налог. Почта за границу перехватывалась.

Аналогичная ситуация сложилась на фабрике фетровых изделий The Novik под Москвой (ликвидирована в ноябре 1929 года) и Tetuikhe Mining Corporation (ликвидирована в декабре 1931 года).

Литература

• Кунин В. "Концессионная политика в Советской России (1923—1929 гг.) // Вестник Московского ун-та. Сер. 6. Экономика. 1993. № 5. С. 25, 27
• Ленин В. И., «Заключительное слово по докладу о концессиях», «Доклад о концессиях»
• Смушков В. «Экономическая политика СССР», Изд-во «Пролетарий», 1925 г.
• Хромов С. С. «Иностранные концессии в СССР. Исторический очерк. Документы», в двух томах. Издательство «Институт Российской Истории РАН», 2006 г.
• Эвентов А. Я. «Иностранные капиталы в русской промышленности» М.—Л.г 1931
• Western Technology and Soviet Economic Development by Antony C. Sutton (Hoover Institution Press, 1971), vol. 1 — 1917—1930, vol. 2 — 1930—1945

Отрывок, характеризующий Иностранные концессии в СССР

– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.