Иноуэ, Косэй

Косэй Иноуэ
Общая информация
Гражданство	Япония Япония
Дата рождения	15 мая 1978(1978-05-15) (45 лет)
Место рождения	Мияконодзё, Япония
Рост	174 см
Весовая категория	полутяжёлая (до 100 кг)
Медали
Олимпийские игры Золото Сидней 2000 до 100 кг Чемпионаты мира Золото Бирмингем 1999 до 100 кг Золото Мюнхен 2001 до 100 кг Золото Осака 2003 до 100 кг Азиатские игры Золото Бангкок 1998 до 100 кг Золото Пусан 2002 абсолют.

Косэ́й Ино́уэ (яп. 井上 康生, 15 мая 1978, Мияконодзё) — японский дзюдоист полутяжёлой весовой категории, выступал за сборную Японии в конце 1990-х — середине 2000-х годов. Чемпион летних Олимпийских игр в Сиднее, трёхкратный чемпион мира, двукратный чемпион Азиатских игр, победитель многих турниров национального и международного значения. Также известен как тренер по дзюдо.

Биография

Косэй Иноуэ родился 15 мая 1978 года в городе Мияконодзё префектуры Миядзаки.

Первого серьёзного успеха на взрослом международном уровне добился в 1998 году, когда попал в основной состав японской национальной сборной и побывал на Азиатских играх в Бангкоке, откуда привёз награду золотого достоинства, выигранную в зачёте полутяжёлого веса. Год спустя выступил на чемпионате мира в Бирмингеме, где тоже одолел всех своих соперников и завоевал золотую медаль. Благодаря череде удачных выступлений удостоился права защищать честь страны на летних Олимпийских играх 2000 года в Сиднее, причём на церемонии открытия нёс знамя Японии. В итоге справился здесь со всеми соперниками, в том числе с сильным израильским дзюдоистом Ариэлем Зеэви в четвертьфинале, и получил золотую медаль.

В 2001 году Иноуэ был лучшим в своём весовом дивизионе на мировом первенстве в Мюнхене, в следующем сезоне добавил в послужной список золотую медаль, выигранную на Азиатских играх в Пусане в абсолютной весовой категории. В 2003 году в третий раз подряд завоевал титул чемпиона мира в полутяжёлом весе, одержав победу на домашнем мировом первенстве в Осаке. Будучи капитаном дзюдоистской команды Японии, благополучно прошёл квалификацию на Олимпийские игры 2004 года в Афинах, однако на Играх выступил крайне неудачно, в четвертьфинале потерпел поражение от голландца Элко ван дер Геста, экс-чемпиона Европы, тогда как в утешительных поединках за третье место проиграл азербайджанцу Мовлуду Миралиеву, в итоге оставшись вообще без медалей.

После провальной афинской Олимпиады Косэй Иноуэ остался в основном составе японской национальной сборной и продолжил принимать участие в крупнейших международных турнирах, тем не менее, существенных достижений больше не добивался. В 2005 году он получил серьёзную травму плеча и вынужден был пропустить несколько сезонов, вернувшись в большой спорт только в 2007 году уже в супертяжёлой весовой категории. Пытался пройти отбор на Олимпийские игры в Пекине, однако на квалификационных соревнованиях потерпел поражение иппоном от конкурента по команде Ёхэя Такаи и из-за этого поражения вынужден был отказаться от поездки на Игры. В итоге его место в сборной занял Сатоси Исии, победивший на квалификационном турнире Кэйдзи Судзуки — в итоге Исии привёз с Олимпиады золотую медаль.

С 2008 года Иноуэ женат на японской актрисе и телеведущей Аки Хигасихаре. Завершив карьеру дзюдоиста, он вошёл в состав Олимпийского комитета Японии и отправился в Великобританию, изучать английский язык. В течение шести месяцев проживал в Эдинбурге, тренировался вместе с шотландской командой по дзюдо, затем сроком на двенадцать месяцев переехал в Лондон, где преподавал дзюдо в старейшем клубе японских боевых искусств Budokwai. Вернувшись на родину, работал в качестве тренера с тяжеловесами японской национальной сборной.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/in/kosei-inoue-1.html Косэй Иноуэ] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [www.judoinside.com/judoka/1003 Косэй Иноуэ] — профиль на сайте Judoinside.com

Отрывок, характеризующий Иноуэ, Косэй

Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.