Иноуэ, Хисаси

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хисаси Иноуэ
井上 ひさし
Место рождения:

пос. Каваниси, преф. Ямагата

Место смерти:

г. Камакура, преф. Канагава

Род деятельности:

прозаик, драматург

Хисаси Иноуэ (яп. 井上 ひさし Иноуэ Хисаси, 16 ноября 1934 года — 9 апреля 2010 года), наст. имя Хисаси Иноуэ (яп. 井上 廈) — японский писатель и драматург. Президент японского отделения ПЕН-клуба (2003—2007). Председатель «Объединения драматургов Японии» (с апреля 2004 года) и Фонда развития культуры префектуры Тиба (с июля 2004 года).

Лауреат премий Наоки (1972), Танидзаки (1991), а также ряда других высших литературных наград Японии. Один из основателей политического объединения «Статья 9». Основные сочинения: романы «Люди Кирикири» (яп. 吉里吉里人 Кирикири дзин, 1981), «Шанхайская луна» (яп. シャンハイムーン Сянхай мун, 1991), пьеса «Если бы жить с отцом» (яп. 父と暮らせば Тити то курасэба, 1994) и др. На русский язык сочинения Иноуэ не переводились.



Биография

В 1984 году Иноуэ основал театральную труппу «Комацудза» (яп. こまつ座), созданную им для постановки собственных пьес. В число последних вошли работы биографического характера, посвящённые авторам эпохи Мэйдзи Такубоку Исикаве и Итиё Хигути, которыми он всегда восхищался; завершённая в 1988 году комедийная трилогия «Сияющее созвездие» (яп. きらめく星座), «Цветок в темноте» (яп. 闇に咲く花), «Скрип-скрип по снегу», изображавших жизнь простых людей в современном обществе; многие другие пьесы Иноуэ. C 1989 года писатель проживал в Камакуре, Канагава.

Напишите отзыв о статье "Иноуэ, Хисаси"

Примечания

Ссылки

  • [www.komatsuza.co.jp Официальный сайт труппы «Комацудза»]  (яп.)

Отрывок, характеризующий Иноуэ, Хисаси

Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.