Институт Катона

Институт Катона
Тип	исследовательская организация
Год основания	1977
Расположение	1000 Massachusetts Avenue NW, Вашингтон
Ключевые фигуры	Эдвард Крейн (англ. Edward H. Crane) — Президент, Роберт А. Леви (англ. Robert A. Levi) — Председатель совета директоров
Веб-сайт	[cato.org/ (с 2009 года - www.inliberty.ru/)]

Институт Катона (англ. Cato Institute) — американская исследовательская и просветительская организация либертарианского направления, распространяющая классическое либертарианство. Институт отстаивает принципы ограниченного государства, рыночной экономики, свободной торговли и расширения свободы личности.

Эксперты Института Катона выступали с резкой критикой администрации президента США Джорджа Уокера Буша по целому ряду вопросов, включая иракскую войну, проблемы гражданских свобод, образования, здравоохранения, сельского хозяйства, энергетической политики и чрезмерных государственных расходов. Однако некоторые научные сотрудники Института разделяли позицию администрации Буша по другим направлениям, в первую очередь связанным с реформой социального обеспечения, глобальным потеплением, налоговой политикой и иммиграцией.

С 2005 года работает русскоязычный проект института cato.ru. Основные направления деятельности проекта — постоянно обновляемый сайт и электронная библиотека, издание книг и брошюр, размещение материалов либеральных экспертов в средствах массовой информации, организация публичных лекций, семинаров и конференций и ежегодное проведение конкурса студенческих исследований и «летней школы» для студентов России и стран СНГ. С июня 2009 года проект Cato.Ru начал работать под новым названием «Свободная среда» по новому адресу www.inliberty.ru. Новый сайт полностью включил в себя архив материалов Cato.Ru и продолжает его работу.

История

Институт был основан Эдвардом Крейном (англ. Edward H. Crane) в Сан-Франциско в 1977 г., и первоначально финансировался Чарльзом Дж. Кохом (англ. Charles G. Koch). Происхождение его названия связано с «Письмами Катона» (англ. Cato’s Letters) — серией памфлетов, опубликованных в начале XVIII века в Британии Джоном Тренчардом (англ. John Trenchard) и Томасом Гордоном (англ. Thomas Gordon); в них излагались политические теории философа Джона Локка (англ. John Locke). Авторы памфлетов назвали их в честь Катона-младшего — защитника республиканских институтов в Древнем Риме. Одним из основателей Института, вошедшим в его первый Совет директоров, был либертарианец Мюррей Ротбард (англ. Murray Rothbard); считается, что именно он предложил Институту его название. В дальнейшем у Ротбарда возникли острые разногласия с коллегами по Совету, в результате чего он покинул Институт в 1981 г. В том же 1981 г. Институт Катона переехал в Вашингтон, первоначально расположившись в особняке на Капитолийском холме. Своё нынешнее здание на Массачусетс Авеню он занимает с 1993 г.

В ноябре 2002 г. Ассоциация веб-маркетинга (англ. Web Marketing Association) назвала сайт Института «лучшим сайтом общественной организации» (англ. Best Advocacy Website).

Публикации

Институт Катона публикует периодические журналы Cato’s Letter, Cato Journal, Regulation, Cato Supreme Court Review и Cato Policy Report, а также исследовательские доклады по политическим вопросам. Среди изданных Институтом книг следующие: «Система социального обеспечения: внутренняя противоречивость» (Social Security: The Inherent Contradiction), «В защиту глобального капитализма» (In Defense of Global Capitalism), «Ваучерные войны» (Voucher Wars), «Это говорить запрещено! Антидискриминационное законодательство и угроза гражданским свободам» (You Can’t Say That!: The Growing Threat to Civil Liberties from Antidiscrimination Laws), «Мир и свобода: внешняя политика конституционной республики» (Peace and Freedom: A Foreign Policy for a Constitutional Republic), «Восстановление утраченной Конституции» (Restoring the Lost Constitution), и «Возвращение в мейнстрим: ещё раз об индивидуалистическом феминизме» (Reclaiming the Mainstream: Individualist Feminism Reconsidered) и многие другие.

В 1977—1982 гг. Институт Катона издавал журнал Inquiry (в дальнейшем он был передан фонду Libertarian Review Foundation), а в 1978—1979 гг. — Literature of Liberty (затем издание было передано Институту гуманитарных исследований (Institute for Humane Studies) и прекращено в 1982 г.). Институт также публиковал серию монографий «Cato Papers».

Принципы деятельности

Деятельность Института Катона основана на традициях классического либерализма Джона Локка и Адама Смита. В трудах работающих там экспертов представлен целый ряд философских и религиозных точек зрения. Особое влияние на научные исследования Института оказали трое Нобелевских лауреатов. Милтон Фридман (Milton Friedman) первым выдвинул идею о реформировании системы образования, которая разрешала бы родителям выбирать школы для своих детей вне зависимости от района проживания; сегодня эта идея пропагандируется действующим при Институте Центром за свободу в сфере образования (Cato’s Center for Educational Freedom). Он также был одним из влиятельных сторонников ряда политических рекомендаций, поддерживавшихся исследователями Института, в том числе по вопросам монетаризма, отказа от комплектования армии по призыву и «войны с наркотиками». В основе работ исследователей Института по целому ряду тем также лежат идеи Ф. А. Хайека о спонтанном порядке и значении ценового механизма. Кроме того, критика Институтом ряда государственных программ базируется на трудах Джеймса М. Бьюкенена (James M. Buchanan) по «экономике общественного выбора».

На работу различных экспертов Института влияют разные концепции. Так, в памфлете, опубликованном в 2005 г. Дэном Гризвольдом (Dan Griswold), директором Центра по изучению торговой политики при Институте Катона, аргументы в пользу свободы личности излагались с позиций христианства. Аналитик Института Уилл Уилкинсон (Will Wilkinson), в свою очередь, утверждает, что самые убедительные доводы в поддержку свободы — это сочетание основных идей Ф. А. Хайека и Джона Роулса (John Rawls), философа, чьи эгалитарные взгляды зачастую расцениваются как антитеза либертарианству. Объективистская философия Айн Рэнд (Ayn Rand) также оказывает весьма сильное влияние на деятельность Института Катона. Объективисты разделяют с другими либертарианцами уважение к свободе личности, выступают за рыночную экономику и «ограниченное» государство. В 1997 г. Дэвид Боуз (David Boaz), исполнительный вице-президент Института Катона, отметил: любой объективист — по определению либертарианец.

Напряженные отношения с консервативным движением

В последние годы перед началом «республиканской революции» 1994 года Институт Катона часто рассматривали как «знаменосца» консервативного движения в США. Либертарианские идеалы оказали большое влияние на Барри Голдуотера (Barry Goldwater) и Рональда Рейгана, которым ставят в заслугу реформу и обновление Республиканской партии и которых считают ведущими фигурами консервативного движения второй половины XX века.

Несмотря на это, Институт Катона официально отвергает утверждения о своей принадлежности к консервативному движению, поскольку «консерватизм отдает нежеланием перемен, стремлением сохранить статус-кво». Напряженность в отношениях с консерваторами с особой наглядностью проявилась в последние годы, когда Институт выступил с резкой критикой в адрес нынешних республиканских лидеров. Это усиление разногласий вероятно обусловлено все более активной поддержкой республиканской администрацией мер, связанных с государственным вмешательством в экономику и общественную жизнь, ростом бюджетных расходов, и неоконсервативным внешнеполитическим курсом.

Кроме того, исследователи из Института Катона резко критикуют расширение полномочий исполнительной власти при президенте Джордже Буше-младшем, а также его действия в ходе войны в Ираке. В 2006—2007 гг. Институт опубликовал две книги, упрекающие Республиканскую партию в отходе от идеалов «ограниченного государства», поддержка которых позволила им в 1994 г. завоевать большинство в Конгрессе. В свою очередь, следует отметить, что лишь меньшинство конгрессменов-республиканцев поддержало выдвинутые президентом Джорджем Бушем-младшим в 2005 г. предложения о частичной приватизации системы соцобеспечения (эту идею решительно поддерживал Институт Катона). Кроме того, план президента Буша в области иммиграционной политики — основанный на рекомендациях сотрудника Института Дэна Гризвольда — был провален в Конгрессе США в основном благодаря противодействию консервативно настроенных конгрессменов-республиканцев.

Особо негативное отношение у президента Института Эда Крейна вызывает неоконсервативная идеология. В статье, опубликованной в 2003 г. совместно с председателем Совета директоров Института Уильямом Нисканеном, он расценил неоконсерватизм как «серьёзнейшую угрозу свободе, возможно более опасную, чем „выдохшиеся“ идеи левого либерализма». Ещё в 1995 г. Крейн отмечал, что неоконсерваторов «отличает по сути благожелательное отношение к государству», что он считает антитезой либертарианским идеям свободы личности. Команда специалистов по внешней политике, работающая в Институте, часто критикует внешнеполитический курс неоконсерваторов.

Позиция Института Катона по актуальным политическим вопросам

Следуя своему девизу, Институт Катона выступает за политические шаги, способствующие «свободе личности, ограничению государства, свободному рынку и миру». В своих политических исследованиях сотрудники Института выступают с либертарианских позиций, как правило, поддерживая снижение государственного вмешательства во внутриполитическую, общественную и экономическую жизнь, а также военного и политического вмешательства на мировой арене. Конкретные политические предложения, выдвигаемые экспертами Института, включают отмену минимальной зарплаты как шага, ограничивающего возможности для принятия на работу сотрудников, которые были бы согласны работать за меньшую плату; реформирование политики в отношении незаконных наркотических веществ; ликвидацию правительственных грантов и другой финансовой помощи для корпораций и торговых барьеров; сокращение вмешательства федеральных властей в деятельность рынка, а также в дела местных административных единиц и штатов; расширение возможностей родителей по выбору школ для детей; прекращение дискриминации руками государства (как традиционной консервативной — по расовому принципу, так и традиционной либеральной — привилегий для этнических и иных меньшинств) и отмену ограничений дискриминации со стороны частных лиц.

Проблемы социального обеспечения

В 1995 г. Институт Катона приступил к реализации Проекта по приватизации системы соцобеспечения (в 2002 г. он был переименован в Проект по обеспечению выбора системы социального обеспечения). Это изменение названия было призвано подчеркнуть, что предлагаемая реформа позволит американцам добровольно участвовать или не участвовать в государственной программе соцстрахования. Подобно другим организациям, поддерживающим концепцию «личных накопительных счетов на нужды здравоохранения», сотрудники Института сегодня стараются не употреблять для характеристики этой меры слово «приватизация», поскольку в обществе оно в настоящее время вызывает негативные ассоциации.

Предложения Института Катона по социальному обеспечению предусматривают предоставление работникам возможности перевода половины своих пенсионных взносов (6,2 %) на индивидуальные счета в обмен на отказ от любых будущих выплат в рамках системы соцстрахования. Люди, выбравшие этот вариант, смогут торговать уже причитающимися им выплатами в виде облигаций, что позволит им при желании реинвестировать эти средства в более прибыльные ценные бумаги. Однако применительно к этим работникам прошлые и будущие выплаты в систему соцстрахования в рамках налога на зарплату, которые номинально осуществляются работодателями, пойдут на финансирование социального страхования людей, которые предпочтут традиционную схему.

Исследователи Института подчеркивают, что систему соцстрахования в её нынешнем виде поддерживать невозможно: чтобы обеспечить её финансовую состоятельность, придется увеличивать налоги и сокращать выплаты. Поскольку система финансируется за счет текущих поступлений, получается, что нынешнее поколение рабочих оплачивает страхование предыдущего (то есть пенсионеров). По мере того, как соотношение между работающими и пенсионерами уменьшается, бремя налога на зарплату для первых будет увеличиваться. Сотрудники Института подчеркивают и другое преимущество своей схемы — право наследования. Предложения Института Катона, в отличие от нынешней системы, предусматривают для работников возможность завещать средства со своих индивидуальных счетов законным наследникам на тот случай, если они умрут, не достигнув пенсионного возраста.

В 2003 г. Институт Катона заявил, что план президента Буша по приватизации социального страхования вполне возможно профинансировать, если государство откажется от ассигнований на поддержку корпораций.

Внешняя политика и ситуация с гражданскими свободами

В последние годы позиция Института Катона — неприятие интервенционистской внешней политики и отстаивание гражданских свобод — часто побуждала его сотрудников к критике администрации, будь то республиканцы или демократы. Эксперты Института выступали против операции в Персидском заливе, проведенной в 1991 г. президентом Джорджем Бушем-старшим, интервенций президента Клинтона на Гаити и в Косово и вторжения в Ирак в 2003 г. по приказу президента Джорджа Буша-младшего. С другой стороны, Институт Катона поддержал вторжение в Афганистан в 2001 г., считая его адекватной реакцией на теракты 11 сентября.

Столь же критически эксперты Института Катона оценивают происходящее в последние годы, как они считают, ущемление гражданских свобод американцев. Они резко осудили проведенную в 1993 г. по приказу тогдашнего министра юстиции Джанет Рино (Janet Reno) операцию против последователей Ветви Давидовой в Уэйко (штат Техас). Позднее они критиковали принятый в США Закон о борьбе с терроризмом (Patriot Act), содержание под стражей участников так называемых неприятельских незаконных вооруженных формирований вроде Хосе Падильи (José Padilla) в тюрьме Гуантанамо и энергичное отстаивание администрацией Буша-младшего прав исполнительной власти на односторонние действия.

Другие внутриполитические проблемы

В публикациях Института Катона содержится резкая критика в адрес соглашений, заключенных в 1998 г. между властями ряда штатов и табачными компаниями. Кроме того, выступая за экономическую политику по принципу laissez-faire, ученые Института предлагают предоставить иммигрантам право работать в США.

Институт Катона выступал за внесение поправки в Конституцию США, запрещающей принятие несбалансированного бюджета. По мнению Института, это создало бы механизм, автоматически обуздывающий дефицитное финансирование государственных расходов.

В 2003 г. Институт подготовил экспертное заключение в поддержку решения Верховного суда по делу «Лоуренс против штата Техас», отменившего сохранявшиеся в некоторых штатах законы, запрещавшие частные некоммерческие гомосексуальные отношения между совершеннолетними по взаимному согласию. В качестве одного из оснований своей поддержки постановления Институт Катона сослался на 14 поправку к Конституции.

Что касается других внутриполитических вопросов, то Институт подвергает резкой критике нынешнюю линию властей в борьбе с наркотиками и усиливающуюся, как он считает, милитаризацию правоохранительной деятельности в США. Кроме того, он резко выступает против «чрезмерной опеки» государства, в частности, законов о запрете курения и обязательном использовании автомобилистами ремней безопасности.

Экологическая политика

Сотрудники Института Катона уделяют большое внимание проблемам, связанным с окружающей средой, в том числе вопросам о глобальном потеплении, экологическом регулировании и энергетической политике. По состоянию на январь 2008 г. «энергетика и экология» числились в списке 13 основных «направлений научной деятельности» Института, а среди шести тем в его рамках указывалось глобальное потепление. За последние годы Институт опубликовал более 20 работ по проблемам энергетики и экологии, что примерно соответствует объёмам его научной продукции по другим направлениям.

Исследования Института по проблеме глобального потепления — одна из сфер его деятельности, вызывающих наиболее разноречивые отклики. Он провел ряд брифингов по этой теме с участием специалистов, скептически относящихся к самому факту глобального потепления. В декабре 2003 г., в частности, он пригласил Патрика Майклса (Patrick Michaels), Роберта Бэллинга (Robert Balling) и Джона Кристи (John Christy). Позднее Бэллинг и Кристи выступали с заявлениями о том, что глобальное потепление, по крайней мере отчасти, все же связано с антропогенным фактором: «Ни один из известных механизмов не способен в краткосрочной перспективе остановить глобальное потепление. Международные соглашения, например Киотский протокол к Рамочной конвенции ООН по изменению климата, не окажут сколько-нибудь заметного воздействия на среднюю температуру на планете в обозримой с политической точки зрения перспективе (порядка 50 лет) даже при полном их соблюдении».

Институт часто критикует позицию Эла Гора (Al Gore) по вопросам, связанным с глобальным потеплением, и разделяет скептическое отношение администрации Буша к Киотскому протоколу.

С другой стороны, ученые из Института Катона критически оценивают взгляды администрации Буша на энергетическую политику. В 2003 г. исследователи Джерри Тейлор и Питер Ван Дорен (Peter Van Doren) назвали предложенный республиканцами законопроект по энергетике «набором льгот для корпораций, символических жестов и популистских проектов, растянувшимся на сотни страниц». Институт также выступает против предложений президента увеличить субсидии на производство этанола.

Финансирование

Институт Катона квалифицируется как одна из организаций, соответствующих положениям статьи 501(c)(3) Налогового кодекса США. Он не проводит заказных исследований и не финансируется государством. Средства на свою деятельность он получает в основном за счет частных пожертвований.

Согласно отчету Института за 2007 финансовый год, его расходы составили 19,4 миллиона долларов, а доходы — 20,4 миллиона. В отчете указано, что 74 % доходов за этот год составили пожертвования отдельных лиц, 15 % — поступления от фондов, 3 % — спонсорская помощь корпораций, и 8 % — выручка от «программ и других источников дохода» (то есть от продаж изданий Института, гонораров по программам и др).

Фонды, оказывающие Институту финансовую поддержку

Институту Катона выделяют средства: Castle Rock Foundation (ранее назывался Coors Foundation) Charles G. Koch Charitable Foundation Фонд Эрхарта (Earhart Foundation) JM Foundation John M. Olin Foundation, Inc. Claude R. Lambe Charitable Foundation Lynde and Harry Bradley Foundation Scaife Foundations (Сара Меллон Скейф (Sarah Mellon Scaife), Карфаген)

Поддержка со стороны корпораций

Подобно многим другим исследовательским организациям, Институт Катона получает финансовую помощь от ряда корпораций, но в его поступлениях эти средства составляют относительно небольшой процент. Так, в 2007 финансовом году корпоративные пожертвования составили лишь 3 % от бюджета Института.

По словам сторонников Института, относительная скудость корпоративного финансирования позволяет ему занимать независимую научную позицию по политическим вопросам. В 2004 г. Институт «прогневил» американские фармацевтические компании, опубликовав доклад, в котором выражалась поддержка «реимпорта лекарств». Институт также публикует немало исследований по проблеме государственной финансовой поддержки некоторых корпораций — практики, в рамках которой государственные чиновники направляют средства налогоплательщиков, как правило в форме целевого бюджетного финансирования, частным корпорациям с хорошими политическими связями. Так, в 2002 г. Президент Института Эд Крейн и исполнительный директор организации Sierra Club Карл Поуп (Carl Pope) опубликовали в Washington Post статью с призывом отклонить предложенный республиканцами закон об энергетике, утверждая, что он, по сути, представляет собой «кормушку» для вашингтонских лоббистов. В 2005 г. сотрудник Института Джерри Тейлор вместе с Дэниэлом Беккером (Daniel Becker) из Sierra Club в очередной раз раскритиковали тот же законопроект за потворство групповым корпоративным интересам.

В 1998—2004 гг. Институт Катона получил 90 000 долларов от ExxonMobil — эта сумма составила 0,1 % от его бюджета за указанный период.

Сотрудники Института Катона в новостях

С Институтом Катона сотрудничало несколько ученых, удостоившихся высшего академического признания, в том числе Нобелевские лауреаты Ф. А. Хайек, Милтон Фридман, Джеймс М. Бьюкенен и Вернон Л. Смит (Vernon L. Smith).

В 2004 г. старший научный сотрудник Института Рэнди Барнет (Randy Barnett) выступал в Верховном суде на слушаниях по делу «Гонсалес против Рейча».

Научный сотрудник Института Пи Джей О’Рурк (P. J. O’Rourke) — известный в Америке юмористический писатель и автор бестселлеров «Парламент шлюх» (Parliament of Whores), «Все беды мира» (All the Trouble in the World) и других книг.

Высказывания аналитика Института Рэдли Бэлко (Radley Balko) цитировал в 2006 г. судья Верховного суда Брейер в особом мнении в связи с решением по делу «Хадсон против штата Мичиган» о вторжениях правоохранительных органов в дома частных лиц.

Старший научный сотрудник Института Роберт А. Леви (Robert A. Levy) лично финансировал истцов, оспоривших в суде запрет на огнестрельное оружие в Округе Колумбия; это важное дело по истолкованию Второй поправки к Конституции рассматривалось Верховным судом в начале 2008 г.

Премия им. Милтона Фридмана за вклад в распространение свободы

С 2002 г. Институт Катона раз в два года присваивает Премию им. Милтона Фридмана за вклад в распространение свободы в мире (Milton Friedman Prize for Advancing Liberty) «лицам, внесшим существенный вклад в укрепление свободы людей». Сумма премии составляет 500 000 долларов.

Лауреаты премии:

• 2002 Питер Томас Бауэр (Peter Thomas Bauer), Великобритания;
• 2004 Эрнандо де Сото, Перу;
• 2006 Март Лаар, Эстония;
• 2008 Йон Гойкочея (Yon Goicoechea), Венесуэла;
• 2010 Акбар Ганжи (Akbar Ganji), Иран.
• 2012 Mao Yushi, Китай
• 2014 Лешек Бальцерович, Польша

Наиболее известные сотрудники Института

Политологи и эксперты:

• Дэвид Боуз (David Boaz), исполнительный вице-президент
• Эдвард Крейн (Edward H. Crane), президент, глава Института
• Андрей Илларионов, старший научный сотрудник Института
• Уильям А. Нисканен (William A. Niskanen), почётный председатель Совета директоров и бывший экономический советник Рональда Рейгана
• Том Дж. Палмер (Tom G. Palmer), вице-президент по международным программам и директор Университета Катона (Cato University)
• Хосе Пиньера (José Piñera), сопредседатель проекта по выбору схемы социального страхования и бывший министр социального обеспечения и труда Чили
• Иан Васкес (Ian Vásquez), Директор Центра глобальной свободы и развития (Center for Global Liberty and Prosperity)

Совет директоров по состоянию на январь 2010 года

Список членов Совета директоров института:

• К. Такер Андерсен (K. Tucker Andersen), старший консультант, Cumberland Associates LLC
• Фрэнк Бонд (Frank Bond), председатель совета директоров The Foundation Group
• Эдвард Крейн (Edward H. Crane), президент Института Катона
• Ричард Деннис (Richard Dennis), президент Dennis Trading Group
• Этельмэй К. Хамфрис (Ethelmae C. Humphreys), председатель совета директоров Tamko Roofing Products, Inc.
• Дэвид Кох (David H. Koch), исполнительный вице-президент Koch Industries, Inc.
• Роберт А. Леви (Robert A. Levy) председатель совета директоров Института Катона
• Джон Мелоун (John C. Malone), председатель совета директоров Liberty Media Corporation
• Уильям Нисканен (William A. Niskanen), Почётный председатель совета директоров Института Катона
• Дэвид Пэдден (David H. Padden), президент Padden and Company
• Льюис Рэндалл (Lewis E. Randall), член совета директоров E-Trade Financial Corporation
• Ховард Рич (Howard Rich), президент U.S. Term Limits
• Дональд Смит (Donald G. Smith), президент Donald Smith & Co.
• Джеффри Ясс (Jeffrey S. Yass), управляющий директор Susquehana International Group, LLP
• Фред Янг (Fred Young), бывший владелец Young Radiator Company

Ссылки

• [cato.org Cato Institute]
• [www.inliberty.ru/ Совместный проект Института Катона и Фонда экономических исследований Atlas на русском языке]
• [www.voltairenet.org/article128660.html#article128660 Институт Като, анархизм глазами транснациональных корпораций] — критика слева

Отрывок, характеризующий Институт Катона

Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.