Институт геологии и минералогии имени В. С. Соболева СО РАН
Поделись знанием:
К:Научные институты, основанные в 1957 году
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
| Институт геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН (ИГМ СО РАН) | |
 | |
| Международное название |
Institute of Geology and Mineralogy, SB RAS |
|---|---|
| Основан | |
| Директор | |
| Сотрудников |
около 660 |
| Расположение | |
| Юридический адрес |
630090, г. Новосибирск, пр. ак. Коптюга, 3 |
| Сайт |
[www.igm.nsc.ru/ .nsc.ru] |
Институ́т геоло́гии и минерало́гии (ИГМ) СО РАН, г. Новосибирск — научно-исследовательская организация Сибирского отделения РАН, ведущая фундаментальные и прикладные исследования в области общей геологии, тектоники, геодинамики, магмо- и рудогенеза, металлогении, теоретической и экспериментальной минералогии.
Структура Института включает отделение геологии, отделение минералогии и инновационное отделение, объединяющие 18 лабораторий; общая численность работников Института — 660 чел., в том числе около 300 научных сотрудников, из них более 70 докторов наук и более 180 кандидатов наук. В Институте работают действительные члены РАН Н. Л. Добрецов, В. В. Ревердатто, Н. В. Соболев; члены-корреспонденты РАН Г. В. Поляков, В. С. Шацкий. Директор Института с 2007 года — академик Николай Петрович Похиленко. Основные традиции научной деятельности Института были заложены академиками А. А. Трофимуком и В. С. Соболевым.
Содержание
История
По инициативе академика А. А. Трофимука в 1957 году был создан Институт геологии и геофизики (ИГиГ) СО АН СССР, с момента организации которого ведётся летопись ИГМ СО РАН.
Институт геологии и минералогии СО РАН был создан в 2005 году путём реорганизации Объединенного института геологии, геофизики и минералогии им. А. А. Трофимука СО РАН.
Лаборатории
- Лаборатория петрологии и рудоносности магматических формаций (Лаб. 211)
- Лаборатория геодинамики и магматизма (Лаб. 212)
- Лаборатория моделирования динамики эндогенных и техногенных систем (Лаб. 213)
- Лаборатория рудно-магматических систем и металлогении (Лаб. 214)
- Лаборатория геохимии благородных и редких элементов и экогеохимии (Лаб. 216)
- Лаборатория геологии кайнозоя, палеоклиматологии и минералогических индикаторов климата (Лаб. 224)
- Лаборатория геоинформационных технологий и дистанционного зондирования (Лаб. 284)
- Лаборатория термобарогеохимии (Лаб. 436)
- Лаборатория метаморфизма и метасоматизма (Лаб. 440)
- Лаборатория физического и химического моделирования геологических процессов (Лаб. 445)
- Лаборатория роста кристаллов (Лаб. 447)
- Лаборатория экспериментальной петрологии и минералогии (Лаб. 449)
- Лаборатория минералов высоких давлений и алмазных месторождений (Лаб. 451)
- Лаборатория процессов минералообразования в условиях высоких давлений (Лаб. 453)
- [uhplab.igm.nsc.ru/ Лаборатория экспериментального исследования вещества при сверхвысоких давлениях] (Лаб. 455)
- Группа выращивания ювелирных кристаллов (Гр. 573)
- Лаборатория прогнозно-металлогенических исследований (Лаб. 585)
- Производственно-техническая группа роста и обработки технических кристаллов (Гр. 586)
- Лаборатория рентгеноспектральных методов анализа (Лаб. 772)
- Лаборатория изотопно-аналитических методов (Лаб. 775)
Аналитический Центр определяется большим разнообразием методов структурного, элементного и изотопного анализа геологических объектов и компонентов окружающей среды:
- микрозонд и сканирующая микроскопия;
- рентгено-флюоресцентный количественный анализ на основные породообразующие и редкие элементы;
- многоэлементный нейтронно-активационный анализ, в том числе инструментальный и с радиохимией;
- многоэлементный ICP-MS анализ;
- атомно-абсорбционная спектрометрия в пламени и с электротермической атомизацией;
- атомная абсорбция холодного определения фоновых содержаний ртути в объектах окружающей среды;
- изотопно-геохимические (стабильные изотопы С, О, S);
- изотопно-геохронологические (Rb-Sr датирование, Sr-Sr определения, Ar-Ar возраст;
- сцинтилляционная и полупроводниковая гамма-спектрометрия естественных и техногенных радионуклидов;
- альфа-спектрометрия U, Th и трансурановых элементов;
- рентгеновская дифрактометрия;
- инфракрасная спектроскопия;
- спектроскопия комбинационного рассеяния света;
- электронный парамагнитный резонанс;
- термический анализ.
См. также
- Список геологических институтов России
- Геологический институт СО РАН
- Институт горного дела СО РАН
- Институт нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука СО РАН
Напишите отзыв о статье "Институт геологии и минералогии имени В. С. Соболева СО РАН"
Ссылки
- [www.igm.nsc.ru/ Официальный сайт] Института геологии и минералогии
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Институт геологии и минералогии имени В. С. Соболева СО РАН
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
