Институт математики и механики МГУ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Институт математики и механики
(НИИММ МГУ)
Основан

1922

Закрыт

1953

Расположение

СССР СССР Москва

К:Научные институты, основанные в 1922 году

Институ́т матема́тики и меха́ники МГУ — научно-исследовательское учреждение в системе Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Организация, сыгравшая в XX веке значительную роль в подготовке научных кадров России.

Научно-исследовательский институт математики и механики (НИИММ) был открыт при Первом Московском государственном университете в 1922 году. В начале его директором, очень короткое время, был Б.К. Млодзеевский. Директором в 1923—1929 годах — Д. Ф. Егоров[1], позже — О. Ю. Шмидт, М. Я. Выгодский, А. Я. Хинчин, А. Н. Колмогоров22 декабря 1933 года по 15 апреля 1939 года), В. В. Степанов.

Аспирантура НИИММ всё время пополнялась одарённой молодежью, оканчивавшие Московский университет. Так, в 1924 году в аспирантуру института были зачислены Л. А. Люстерник и С. С. Ковнер, в 1925 — Л. В. Келдыш, А. Н. Колмогоров, П. С. Новиков, Л. Г. Шнирельман, а в последующие годы — Н. В. Смирнов, А. Н. Тихонов, И. Г. Петровский, П. К. Рашевский, А. О. Гельфонд, Л. С. Понтрягин, А. Ф. Бермант, Б. П. Демидович и другие молодые математики, которым было суждено внести выдающийся вклад в развитие математической науки.

Весной 1927 года по инициативе Научно-исследовательского института математики и механики и Московского математического общества был созван и проведён Всероссийский съезд математиков, положивший начало организации общественной жизни в области математики в СССР.

В НИИ было открыто специальное номографическое бюро под руководством Н. А. Глаголева.

В 1933 году институт вошёл в состав механико-математического факультета, где характер его деятельности претерпел существенные изменения. Главной его задачей стала руководство аспирантурой, в это время в нём обучалось 83 аспиранта. В 1935 году институт, после выделения из его состава НИИ механики, был переименован в НИИ математики.

В 1950 году был вновь создан НИИ механики и математики, но уже в 1953 году, в связи утверждением новой структуры МГУ, институт был закрыт. Директором его в этот период был А. Н. Колмогоров.


Напишите отзыв о статье "Институт математики и механики МГУ"



Примечания

  1. Ещё 5 марта 1924 года Д. Ф. Егоров, под давлением радикально настроенных студентов в Институте математики и механики при I МГУ, был смещён с поста председателя Предметной комиссии по математике (Архив МГУ. Ф.24. Оп.1. Ед.хр. 107. Л.5), а спустя 5 лет он был освобождён и от должности директора Института.

Ссылки

  • [www.math.msu.su/Sites/demosite/Uploads/mm_k_70.docs1.pdf Соловьев Ю. П., Фоменко А. Т. Механико-математическому факультету МГУ исполняется 70 лет]

Отрывок, характеризующий Институт математики и механики МГУ

– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]