Институт мировой литературы имени А. М. Горького РАН

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Не следует путать с Литературным институтом им. А. М. Горького — высшим учебным заведением, готовящим писателей.
Институт мировой литературы имени А.М. Горького
(ИМЛИ РАН)
Основан

1932

Директор

Полонский Вадим Владимирович

Расположение

Россия Россия, Москва

Юридический адрес

Москва, Тверской бульв., д. 25

Сайт

[www.imli.ru/ i.ru]

К:Научные институты, основанные в 1932 году

Институ́т мирово́й литерату́ры и́мени А. М. Го́рького РАН (ИМЛИ РАН) — научно-исследовательский институт Российской академии наук, созданный в 1932 году и располагающийся в Москве.





История

 Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.

Учреждён 17 сентября 1932 года по Постановлению Президиума ЦИК Союза ССР «О мероприятиях в ознаменование 40-летия литературной деятельности Максима Горького». До 1934 года — Литературный институт им. Максима Горького. Был переименован в Институт литературы им. А. М. Горького согласно постановлению Президиума ЦИК СССР от 27 августа 1934 года, первым директором института стал Л. Б. Каменев.

14 февраля 1937 года при Институте был основан Архив А. М. Горького и Музей А. М. Горького, который 1 ноября 1937 года стал открытым для посетителей, а 4 марта 1938 года — Государственный музей А. С. Пушкина, переведённый в 1949 году в Ленинград.

16 апреля 1938 года, войдя в состав Академии наук СССР, получил нынешнее название — Институт мировой литературы имени А. М. Горького АН CCCP (ИМЛИ). Располагается на улице Поварской 25, в бывшей усадьбе Гагариных, построенной в первой четверти XIX века по проекту Доменико Жилярди).

В 1950 году сотрудница ИМЛИ Вера Степановна Нечаева стала лауреатом академической премии им. В. Г. Белинского за первый том четырёхтомной биографии В. Г. Белинского (1949)[1]. В 1952 году Нечаева была назначена на должность заведующей сектором текстологии Института.

Директора

Годы Директор
1932—1934 Л. Б. Каменев
1935—1940 акад. И. К. Луппол
1940—1944 к.фил.н. Л. И. Пономарёв
1945—1947 акад. В. Ф. Шишмарёв
1948—1952 член-корр. АН СССР А. М. Еголин
1952—1966 член-корр. АН СССР И. И. Анисимов
1966—1968 член-корр. АН СССР В. Р. Щербина (и. о.)
1968—1974 член-корр. АН СССР Б. Л. Сучков
1974—1975 член-корр. АН СССР В. Р. Щербина (и. о.)
1975—1977 д.фил.н. Ю. Я. Барабаш
1977—1987 член-корр. РАН Г. П. Бердников
1987—2005 член-корр. РАН Ф. Ф. Кузнецов
2005—2015 акад. А. Б. Куделин
с 2015 д.фил.н. В. В. Полонский

Сотрудники

См. также: Категория:Сотрудники ИМЛИ

В разные годы в ИМЛИ работали или продолжают работать известные учёные:

См. также

Напишите отзыв о статье "Институт мировой литературы имени А. М. Горького РАН"

Примечания

  1. ↑ Борис Александрович Гиленсон [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke5/ke5-9623.htm Премии литературные] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.

Литература

  • Евнина Е. М. Фрагменты группового портрета ИМЛИ 30—70-х годов // Апрель: литературно-художественный и общественно-политический альманах. Вып. 5. М., 1992. С. 274—292.
  • Евнина Е. М. Из книги воспоминаний. Во времена послевоенной идеологической бойни // Вопросы литературы, 1995, № 4. (ИМЛИ в 40-е годы: А. Старцев, В. Щербина, Р. Самарин, А. Белецкий, Ю. Данилин и другие персонажи)
  • Прополянис Г. Э. [elibrary.gopb.ru/reader/index.php?r=view&idbook=258632&basename=GOPB_AZ Архив А. М. Горького (К 70-летию со дня основания)]. — М.: ИМЛИ РАН, 2007.

Ссылки

</table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Институт мировой литературы имени А. М. Горького РАН


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Институт_мировой_литературы_имени_А._М._Горького_РАН&oldid=81518621»

Навигация