Институт теоретической астрономии

Институт теоретической астрономии АН СССР (ИТА)
Год основания	1919
Реорганизован	вошёл в состав ИПА РАН
Год реорганизации	1998
Расположение	Санкт-Петербург

Институ́т теорети́ческой астроно́мии АН СССР (ИТА) — астрономический научно-исследовательский институт в Санкт-Петербурге. Реорганизован в 1998 году — вошёл в состав Института прикладной астрономии.

История

ИТА начал деятельность в 1919 году как Вычислительный институт при Всероссийском астрономическом союзе. В 1923 году был объединён с Астрономо-геодезическим институтом (основанным в 1920 году) и переименован в Астрономический институт, при этом тематика института была расширена (небесная механика, гравиметрия, астрофизика, приборостроение). В 1943 году получил название «Институт теоретической астрономии АН СССР». В 1948 году, по предложению Международного астрономического союза, стал международным центром по изучению малых планет. С 1957 года разрабатывал также проблемы движения искусственных небесных тел (астродинамика). В 1998 году вошёл в состав Института прикладной астрономии.

Издания

Издавал «Бюллетень ИТА» (с 1924) и «Труды ИТА» (с 1952), «Астрономический ежегодник СССР», другие справочные издания по астрономии.

Ссылки

• [www.spbrc.nw.ru/ Санкт-Петербургский научный центр РАН]

Отрывок, характеризующий Институт теоретической астрономии

– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.