Институт физики

Институт физики
Год основания	1874
Число членов	более 50.000
Веб-сайт	[www.iop.org .org]

Институт физики (англ. Institute of Physics; IoP) — британское научное общество, насчитывающее более чем 50 000 членов по всему миру.

В своей работе охватывает три направления: образование, исследования и разработки. Штаб-квартира — в Лондоне. Институт предоставляет своим членам возможности профессионального развития, карьерного роста, а также награждает своих членов медалями, премиями и профессиональными титулами.

История

Институт физики был создан в 1960 году слиянием двух сообществ: Лондонского общества физиков, существовавшего с 1874 года (первым президентом этого Общества был Джон Холл Гладстон), и Института физики, образованного в 1920 году, по специальной лицензией Министерства коммерции при Тайном совете Великобритании. В 1922 году Институт физики начал издавать «Журнал научных инструментов» (Journal of Scientific Instruments, сейчас носит название Measurement Science and Technology), пропагандируя фундаментальные научные достижения. Ежегодник «Доклады о развитии физики» начал издаваться с 1934 года.

В 1955 году Институт физики разработал курс и экзаменовку «Квалификация», которые функционировали до 1984 года, до времени, пока университеты повсеместно имели востребованность своих выпускников.

В 1960 году Лондонское общество физиков и Институт физики слились, В 1970 году это «Общество и Институт» оставило за собой наименование Институт физики.

Награды

В 1970 году Институт физики был удостоен Королевской награды за формирование традиции научного образования общественности.

Членство

В Институте физики существует три вида членства:

• ассоциативный член,
• член,
• фелло и почётный фелло.

Из них «ассоциативный член» относится ко всем специалистам, имеющим какую-либо научную степень в области физики. «член» и «фелло» («почетный фелло») — это две корпоративные градации членства, дающие право голоса при голосовании в Институте физики.

Существуют также членства студентов (для студентов факультетов физики) и присоединившихся (для тех, кто не имеет квалификационной степени или опыта работы).

Виды членства подразделяются на 6 классов (6 уровней):

• 1 класс (6 уровень) — почётный фелло,
• 2 класс (5 уровень) — фелло,
• 3 класс (4 уровень) — член,
• 4 класс (3 уровень) — ассоциативный член,
• 5 класс (2 уровень) — студент,
• 6 класс (1 уровень) — присоединившийся и «виртуально присоединившиеся».

Для каждого уровня членства в Институте предусмотрены соответствующие академические облачения (мантии), которыми Институт награждает своих членов.

Титулы

Институт имеет право присваивать своим членам статусы «Признанный физик» и «Признанный инженер».

Награждения

Институт физики ежегодно награждает 19 медалями и денежными призами физиков по 6 номинациям. из них наиболее известные медали: Медаль Исаака Ньютона, Max Born Prize, Медаль Хольвека, Harrie Massey Medal and Prize, Young Medal and Prize, Thomson Medal and Prize, Glazebrook Medal, Appleton Medal and Prize, Медаль Резерфорда, Медаль Дирака, Медаль Кельвина, Медаль Максвелла. Институт физики также награждает своих членов призами за достигнутые успехи в областях образования, исследований и разработках., в том числе присуждает Мемориальную премию Саймона. В 1923-2007 годах присуждалась Медаль и премия Дадделла, с 2008 года вместо неё учреждена Медаль и премия Габора. В 1914-2007 годах присуждалась Медаль и премия Гутри, с 2008 года вместо неё учреждена Медаль и премия Фарадея (Faraday Medal and Prize (англ.)).

Образование

Институт физики имеет три мобильные лаборатории, где учащиеся могут проводить эксперименты своими руками, используя физические приборы, которые обычно недоступны школьным лабораториям.

Издательство

Институт физики является владельцем копирайтов публикаций в более чем 60 академических журналов. Весь доход от этих изданий поступает в фонд Института. Одно из основных изданий — журнал «Мир физики», который издается с 1988 года.

Управление

Выборный Совет управляет и контролирует деятельность Института физики. Совет собирается 4 раза в год и состоит из 25 человек, 16 из которых избираются членами Института. Президент Института избирается членами Института на 2 года.

Президенты Института физики с 1920 по 1960

• 1920—1921 сэр Ричард Глазбрук
• 1921—1923 сэр Джозеф Джон Томсон
• 1923—1925 Чарлз Алджернон Парсонс
• 1925—1927 сэр Уильям Генри Брэгг
• 1927—1929 сэр Фрэнк Уотсон Дайсон
• 1929—1931 Уильям Экклс
• 1931—1933 Эрнест Резерфорд
• 1933—1935 Генри Лайонс
• 1935—1937 Альфред Фаулер
• 1937—1939 Клиффорд С. Патерсон
• 1939—1943 сэр Уильям Лоренс Брэгг
• 1943—1946 Эдвард Смит
• 1946—1948 Артур Мэннеринг Тиндаль
• 1948—1950 Фрэнсис Той
• 1950—1952 Виллиам Эдвард Кёртис
• 1952—1954 Чарльз Сайкс
• 1954—1956 сэр Джон Дуглас Кокрофт
• 1956—1958 Оливер В. Хамфрис
• 1958—1960 Джордж Паджет Томсон

Президенты Института физики и общества физиков с 1960 по 1970

• 1960—1962 сэр Джон Дуглас Кокрофт
• 1962—1964 сэр Алан Вильсон
• 1964—1966 Гордон Сазерленд
• 1966—1968 Джеймс Тэйлор
• 1968—1970 Малькольм Р. Гэвин

Президенты Института физики с 1970

• 1970—1972 Джеймс Вудхам Ментер
• 1972—1974 Брайан Флауэрс
• 1974—1976 Брайан Пиппард
• 1976—1978 Басил Джон Масон
• 1978—1980 Бас Пис
• 1980—1982 Денис Вилкинсон
• 1982—1984 Роберт Клайтон
• 1984—1986 Алек Меррисон
• 1986—1988 Годфри Стаффорд
• 1988—1990 Кирилл Хилсэм
• 1990—1992 Роджер Блин-Стойл
• 1992—1994 Клайв А. П. Фокселл
• 1994—1996 сэр Арнольд Уиттекер Волфендейл
• 1996—1998 Брайан В. Мэнли}
• 1998—2000 Гарет Робертс
• 2000—2002 Питер Вильямс
• 2002—2004 Давид Уоллес
• 2004—2006 Джон Эндерби
• 2006—2008 Питер Сарага
• 2008—2010 Сьюзен Джоселин Белл Бернелл
• 2010—2011 Маршал Стоунхэм
• 2011—2011 Сьюзен Джоселин Белл Бернелл
• 2011—2013 Питер Найт
• 2013—2015 Фрэнсис Саундерс

См. также

• Американское физическое общество
• Европейское физическое общество
• Немецкое физическое общество
• Физическое общество имени Лебедева
• Русское физико-химическое общество

Ссылки

• [www.iop.org iop.org Институт физики]  (англ.)
• [iopscience.org iopscience.org Научные статьи членов Института]  (англ.)
• [www.physicsworld.com physicsworld.com Physicsworld.com — Журнал]  (англ.)
• [www.physics.org physics.org Деятельность Института]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Институт физики

– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.