Институт философии СПбГУ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Институт философии (ранее — Философский факультет)
Санкт-Петербургский государственный университет
Английское название Institute of Philosophy, St. Petersburg State University
Директор С. И. Дудник
Место расположения 199034, Россия, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5
Официальный
сайт
[philosophy.spbu.ru Институт философии СПбГУ]
E-mail office.philosophy@spbu.ru

Философский факультет (Институт философии — с 2013 г.) Санкт-Петербургского государственного университета — один из крупнейших в России учебных центров по подготовке специалистов в области философии. Факультет расположен в правом крыле здания Новобиржевого гостиного двора, входящего в ансамбль Стрелки Васильевского острова.





Предыстория

Философский факультет был в числе трёх первых факультетов, существовавших в образованном Петром I университете при Академии наук. В начале своего существования философский факультет был совмещён с юридическим факультетом.

В 1835 году факультет отделился. В то время он состоял из двух отделений: филологического и математического.

В 1850 факультет был закрыт из-за частых обвинений в распространении свободомыслия в адрес преподавателей.

В 1860 был открыт новый, историко-философский факультет. В 1922 году произошла высылка из России большой группы философов: пришедшие к власти Советы избавлялись от преподавателей с немарксистскими взглядами, иными словами — от неугодных. Философский факультет был закрыт.

История

В 1939 году решением ЦК ВКП(б) на базе философского отделения кафедры диалектического и исторического материализма исторического факультета ЛГУ было создано философское отделение. 23 июня 1940 года приказом директора ЛГУ П. В. Золотухина № 80 в соответствии с Уставом университета и на основании разрешения Всесоюзного комитета по высшей школе (ВКВШ) на базе философского отделения исторического факультета с 1 сентября был создан философский факультет. Основной целью выделения кафедры в отдельный факультет была необходимость углублённой подготовки преподавательских кадров для вузов и средних учебных заведений страны.

К началу Великой Отечественной войны на факультете работало три кафедры: кафедра диалектического и исторического материализма, кафедра истории философии и кафедра педагогики. В годы войны факультет был эвакуирован в Саратов. В 1944 году, когда деканом был М. В. Серебряков, к ним прибавилась кафедра психологии, а в 1947 году — кафедра логики, таким образом число кафедр достигло пяти. В 1949 году Серебрякова сместили в связи с ленинградским делом,была произведена «чистка» профессорско-преподавательского состава. Новый декан Д. М. Михайлин характеризовался современниками как «личность психопатологическая»[1]

В 1951—1960 годах факультет возглавлял В. П. Тугаринов, при котором наступило некоторое возрождение или «оттепель»[2]. Формировалась ленинградская онтологическая школамарксистский экзистенциализм»)[3], появилась кафедра этики и эстетики. Однако Тугаринову испортил репутацию «сексуальный скандал», из-за которого его сместили с должности декана[4].

При следующем декане В. П. Рожине (1961—1970) было уже семь кафедр: истории философии, диалектического и исторического мате­риализма для естественных факультетов, диалектического и историче­ского материализма для гуманитарных факультетов, логики, психоло­гии, этики и эстетики, педагогики. В это время на факультете обострилась клановая борьба между «полковниками» и их оппонентами «евреями»[5]. С этой борьбой связывается уход с факультета И. С. Кона (1967) и М. А. Кисселя (хотя по воспоминаниям Г. Л. Тульчинского, тот отправился в Москву ради карьерного роста)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2768 дней]. В. И. Кобзарь также констатирует наличие ожесточённой борьбы на факультете, называя противников «консерваторами» и «новаторами»[6]. Г. Л. Тульчинский признаёт наличие антисемитских настроений, но приписывает их одному В. А. Светлову. Одной стороной конфликта был В. И. Свидерский, а другой — группа В. Я. Ельмеева, А. К. Белых, А. А. Галактионова (оставил факультет в 1979), П. Ф. Никандрова (оставил факультет в 1974)[1]. В 1966 году отделение психологии философского факультет стало самостоятельным факультетом психологии.

В 1989 году с началом перестройки и первым в истории избранием декана Ю. Н. Солонина на факультете были произведены реформы. Подверглись расформированию (или переименованию) как не отвечающие «духу времени» кафедры и появились новые, такие как кафедра политологии, кафедра социальной философии, истории русской философии, истории и философии религии, философии науки и техники, онтологии и теории познания, философской антропологии, философии культуры и культурологии, кафедра политических институтов и прикладных политических исследований, кафедра социально-политических реформ России.

С 2001 года заслуженным учёным факультета присуждается звание «Почётный профессор СПбГУ». На данный момент его удостоены: д.филос.н. М. С. Каган (2001), д.филос.н. В. П. Бранский (2004), д.филос.н. Я. А. Слинин (2005), д.филос.н. В. Г. Марахов (2008), д.филос.н. Ю. В. Перов (2009) и д.филос.н. Б. В. Марков (2015).

В 2006 году философский факультет был переименован в факультет философии и политологии. Во время реорганизации упразднилась[7]существовавшая с 1970 года кафедра современной зарубежной философии.

30 марта 2009 года учёный совет СПбГУ постановил на основе факультета философии и политологии создать факультет политологии и философский факультет. В 2010 году специалисты факультета (заведующий кафедрой этики В. Ю. Перов) отказались участвовать в разработке курса Основы светской этики[8]. В 2011 году на факультете на базе существовавшего с 2000 года Центра библеистики и иудаики была создана кафедра еврейской культуры[9].

Дни петербургской философии

Ежегодно в 20-х числах ноября на факультете проводятся Дни философии в Петербурге: это мероприятие международного значения, собирающее деятелей в области философии и смежных дисциплин. Данное мероприятие представляет собой несколько параллельно идущих конференций различной тематики.

Кафедры

В состав факультета входят 15 кафедр:

Название Дата создания Заведующий кафедрой Сайт Примечания
Онтологии и теории познания 1939 год Дьяков, А. В. [ontologia.spb.ru/] Возникла как кафедра диалектического и исторического материализма (спец. 09.00.01), онтологическое направление начала приобретать при Тугаринове в 1950-е гг., современное название с 1989 года
Истории философии 1939 год Осипов И. Д. [philosophy.spbu.ru/2/6400]
Логики 1947 год Микиртумов И. Б. [logic.philosophy.pu.ru/]
Эстетики и философии культуры 1960 год Соколов Б. Г. Возникла как кафедра этики и эстетики
Социальной философии
и философии истории
1962 год[10] или 1969 год[11] Соколов А. М. [social.philosophy.pu.ru] Возникла как кафедра исторического материализма
Философии религии
и религиоведения
1983 год Шахнович М. М. [relig.philosophy.pu.ru/] Возникла как кафедра истории и теории атеизма, 1989—1998 кафедра истории и философии религии
Истории русской философии 1990 Замалеев А. Ф.
Философии науки и техники 1991 год Разеев Д. Н
Философской антропологии 1993 год Марков Б. В. [www.anthropology.ru]
Культурологии 1997 год Соколов Е. Г. [12]
Философии и культурологии Востока 30.12. 1998 года Туманян Т. Г. [east.philosophy.pu.ru/]
Конфликтологии сентябрь 1999 года Стребков А. И.
Музейного дела и охраны памятников 2004 год Пиотровский М. Б. [museum.philosophy.pu.ru/]
Этики 2007 год Перов В. Ю.
Кафедра еврейской культуры март 2011 года Тантлевский И. Р.

Деканы

Научно-исследовательские центры

На факультете инициативными группами под руководством ведущих учёных созданы и действуют научно-исследовательские центры:

Спорт

На факультете создана команда по регби-7, выступающая в первенстве города.

Интересные факты

См. также

Напишите отзыв о статье "Институт философии СПбГУ"

Примечания

  1. 1 2 Столович Л. Н. [cdclv.unlv.edu//archives/Interviews/stolovich_10.html Не только я окунулся в социологию, но и социология окунулась в меня] (интервью)
  2. [tugarin.narod.ru/tug-vp.html Василий Петрович Тугаринов — ценитель жизни и культуры]
  3. Комаров В. Д. [fikio.ru/?p=1819 Образец воинствующего экзистенциализма в трудах профессоров философского факультета Ленинградского государственного университета]
  4. Тульчинский Г. Л. [www.toulchinsky.narod.ru/knigi/Istorii_po_zhizni/613.pdf Истории по жизни как жанр]. С. 116.
  5. [www.countries.ru/library/culturologists/kagan/vk.htm О философском факультете СПбГУ 60-70-х годов: Из воспоминаний М. С. Кагана]
  6. [affo.philos.msu.ru/index.php?id=1177 Философский факультет в СПбГУ]
  7. [aesthetics.philosophy.spbu.ru/zhuravlev/ Журавлев Олег Владимирович]
  8. [grani.ru/Society/Kids/m.173239.html Ученые отказались писать курс светской этики для школ]
  9. [philosophy.spbu.ru/2/7176 Кафедра еврейской культуры]
  10. [philosophy.spbu.ru/userfiles/library/filos_fak.pdf Философский факультет. 1940—2005: Кафедры. Доктора наук, профессора. Воспоминания / Под ред. Ю. Н. Солонина. — СПб., 2005.] — С.25
  11. [philosophy.spbu.ru/128 КРАТКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА]
  12. [philosophy.spbu.ru/2617 Кафедра культурологии].
  13. [anthropology.ru/ru/texts/ivanov_vg/mysl01_06.html Время Тугаринова: эпоха возрождения философского факультета]
  14. [cultcentr.philosophy.spbu.ru/ Центр изучения культуры факультета философии СПбГУ]

Ссылки

  • [philosophy.spbu.ru Сайт Философского факультета]
  • [east.philosophy.spbu.ru Сайт кафедры философии и культурологии Востока]

Отрывок, характеризующий Институт философии СПбГУ

Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.