Координаты: 60°00′31″ с. ш. 30°20′56″ в. д. / 60.008542° с. ш. 30.348954° в. д. / 60.008542; 30.348954 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=60.008542&mlon=30.348954&zoom=14 (O)] (Я)
Институт эволюционной физиологии и биохимии имени И. М. Сеченова РАН (ИЭФБ РАН) |
|
Основан |
1956
|
---|
Директор |
д.б.н. М.Л. Фирсов
|
---|
Расположение |
Россия Россия, Санкт-Петербург
|
---|
Юридический адрес |
пр. Тореза, д. 44.
|
---|
Сайт |
[www.iephb.ru/ hb.ru]
|
К:Научные институты, основанные в 1956 году
Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова — один из институтов Отделения биологических наук Российской академии наук.
История Института
Организация и развитие ИЭФБ РАН связаны с именем основателя эволюционной физиологии как самостоятельной науки выдающегося советского физиолога — академика Л. А. Орбели.
Базой для организации Института послужила небольшая группа сотрудников, созданная для индивидуальной работы академика Л. А. Орбели по решению Президиума АН СССР в октябре 1950 года. Первоначально в группу входило 8 человек, их исследования были направлены на изучение становления высшей нервной деятельности ребёнка. В сентябре 1954 года эта группа была расширена и преобразована в лабораторию эволюционной физиологии АН СССР. В задачу лаборатории входило изучение функций нервной системы животных и человека в онтогенезе, а также исследование действия ионизирующих излучений на животные организмы. К началу 1955 года в лаборатории работало 37 человек.
В январе 1956 года на базе этой лаборатории организуется Институт эволюционной физиологии АН СССР и ему присваивается имя И. М. Сеченова. Л. А. Орбели назначается директором Института. Вскоре начинается строительство лабораторного корпуса Института на Старопарголовском проспекте (ныне пр. Мориса Тореза).
Основные задачи Института в момент его организации были сформулированы следующим образом: изучение путей развития функций животных организмов в онто- и филогенезе, выяснение основных закономерностей этого развития и механизмов преобразования функций под влиянием природных факторов среды, изучение специфических закономерностей совершенствования физиологических механизмов высшей нервной деятельности ребёнка, обусловленных биологическими закономерностями и историей развития человеческого общества.
К концу 1957 года в состав Института входило уже 9 лабораторий, 8 из которых были образованы на базе самого Института, а одна переведена из бывшего Естественнонаучного института им. П. Ф. Лесгафта.
В 1958 году после смерти Л. А. Орбели Институт возглавил его ученик и ближайший помощник, известный советский физиолог — чл.-кор. АМН СССР А. Г. Гинецинский.
С июня 1960 года по март 1975 года директором Института был акад. Е. М. Крепс — ученик И. П. Павлова и соратник Л. А. Орбели, автор исследований по сравнительной физиологии и биохимии нервной системы. Под руководством Е. М. Крепса стали успешно развиваться исследования по эволюционной биохимии. Это в значительной степени обусловило переименование Института в 1964 году в Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова АН СССР.
В 1967 году вошёл в строй второй лабораторный корпус Института, это дало возможность значительно расширить фронт работ по основным направлениям эволюционной физиологии, биохимии и морфологии.
В ноябре 1969 года перед первым лабораторным корпусом на проспекте М. Тореза был установлен памятник основателю Института — академику Л. А. Орбели.
С 1975 по 1980 г. директором Института был акад. В. А. Говырин, который пришёл в коллектив Л. А. Орбели в год основания Института. Имя В. А. Говырина связано с открытием фундаментальных фактов в области физиологии вегетативной нервной системы.
С 1981 по 2004 г. Институт возглавлял академик РАН В. Л. Свидерский — известный учёный в области сравнительной и эволюционной физиологии нервной системы, заведующий одной из старейших лабораторий Института — лабораторией нейрофизиологии беспозвоночных.
C 2004 по 2015 г. директор Института — академик РАН Николай Петрович Весёлкин, нейрофизиолог, заведующий лабораторией эволюции межнейронных взаимодействий.
С 2015 года Институт возглавляет доктор биологических наук, заведующий лабораторией эволюции органов чувств Михаил Леонидович Фирсов.
Здание
Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова РАН изначально является перестроенной и расширенной типовой школой 1950-х гг.
В 1959 состоялась постройка школьного здания, а в 1986 перестройка с расширением для нужд института.[1]
Перед лицевым фасадом находится памятник физиологу, профессору и вице-президенту Академии наук СССР Леону Абгаровичу Орбели.[2]
См. также
Напишите отзыв о статье "Институт эволюционной физиологии и биохимии имени И. М. Сеченова РАН"
Примечания
- ↑ Годы постройки указаны согласно [www.estate.spb.ru/news/1509/index.html ЕИСТ].
- ↑ [www.citywalls.ru/house24281.html?s=en3d9nvbf6m5j8au2cjf7c0e14 Школа — Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова РАН]
Ссылки
- [www.iephb.ru/ Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова]
- [spbrc.nw.ru/!russian/org/iefb.htm Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова]
|
---|
|
</div> | </table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Институт эволюционной физиологии и биохимии имени И. М. Сеченова РАН– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
|