Интерлиньяж

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Интерлинья́ж (происходит от фр. interligne; дословный перевод: «написанное между строк») — междустрочный пробел, расстояние между базовыми линиями соседних строк. В компьютерной вёрстке это понятие обычно называют "межстрочный интервал" (англ. line spacing).

При ручном наборе из металла интерлиньяж складывается из высот (кегля) литеры и шпона (пробельного материала) и изменяется путём вставки пробельных материалов различных толщин.





Ручной набор

В ручном наборе (высокая печать) интерлиньяж образовывался за счёт состыковки нижнего заплечика (пробельного участка) верхней литеры или линотипной строки с верхним заплечиком (пробельным участком) нижней литеры или линотипной строки. Так как заплечики (верхние и нижние) всегда были фиксированного размера (то есть неизменны), то и интерлиньяж (пробельное расстояние между двумя строками, набранными из литер или составленными из линотипных строк) был всегда одинаковым. Если между строк, набранных из литер или линотипных строк, проставляли «шпон» (тонкий пробельный материал из гарта, кеглем, как правило, равным 2‑м пунктам системы Дидо), то такой набор назывался «набор на шпоны». В этом случае термин «интерлиньяж» сохранял свой изначальный смысл (пробельное расстояние между двумя строками), только его величина («величина интерлиньяжа») увеличилась. Измерение величины интерлиньяжа между базовыми линиями шрифта осуществлялось в фотонаборе, но не в ручном наборе и не в линотипном наборе.

Также в ручном и линотипном наборе невозможен был «отрицательный интерлиньяж» (например, набор 10 pt/9 pt, то есть набор текста литерами высотой в 10 пунктов при расстояние между базовыми линиями соседних строк в 9 пунктов).

В технологии CSS

В стандарте CSS межстрочным интервалом или интерлиньяжем называется разность между высотой строки и размером шрифта (font-size), который устанавливается значением свойства «line‑height»[1].

См. также

В Викисловаре есть статья «интерлиньяж»

Напишите отзыв о статье "Интерлиньяж"

Примечания

Отрывок, характеризующий Интерлиньяж

– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.