Инфекция (группа)

Инфекция
Жанр	Панк-рок, пост-панк, инди-рок, гаражный панк, альтернативный рок
Годы	1986—1990, 1992, 1996, 2006—2010, 2016 (будет юбилейный концерт)
Страна	Россия Россия
Город	Видное; Москва
Язык песен	русский
Лейбл	Попа Бегемота Рекордз, YBS-MUSIC
Состав	Найк Борзов - голос, гитары; Архип Ахмелеев - бас, голос; Макс Шевченко - гитары, голос; Ольга Долгополова - барабаны; Маша Лори - голос, перкуссия
Бывшие участники	Андрей Репа, Себастьян Грей, Дмитрий Детский, Владимир Капцов, Алексей Кузнецов, Барби Панк-Рок
Другие проекты	Хуй забей, Архип и Его Алиса, Killer Honda, Joga, Boozeman Acoustic Jam, Lori! Lori!
[www.myspace.com/infekciya pace.com/infekciya]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Инфекция — советская/российская панк-группа, основанная в 1986 году Найком Борзовым.

История коллектива

Группа ИНФЕКЦИЯ была образована в 1986 году в подмосковном городе Видное. Первый состав включал музыкантов: Найк Борзов (гитары, вокал), Себастьян Грей (masturbo лидер гитара) и Андрей Репа (ударные). В таком виде группа существовала до 1990 года и записала шесть домашних альбомов, большинство из которых утеряны. «Сначала писали гитары дома у меня и Себастьяна Грея, — вспоминает Найк, — Мы использовали два катушечных магнитофона и пару гитар, одна из которых имела только три струны, а во вторую, акустическую, запихивался микрофон.

И таким образом, через монофонический кассетный магнитофон „Электроника-302“ на полном перегрузе уровня записи воспроизводился эффект fuzz. Тексты песен сочинялись в тот же момент. Потом мы все вместе шли к Репе домой, где стояли барабаны, и писали их в комнате обычной пятиэтажки без какой-либо звукоизоляции и специальной техники. В этой же квартире, кстати, были записаны два первых альбома группы Хуй Забей в 1989 году».

В 1990 году к ИНФЕКЦИИ присоединились второй барабанщик Дмитрий Детский и бас-гитарист и бэк-вокалист Архип Ахмелеев (ныне лидер группы Boozeman Acoustic Jam). В новом составе в студии подмосковного города Видное при помощи Владислава Афанасова был записан первый студийный альбом группы под названием «Онанизм». Он вышел на независимом лейбле «Попа Бегемота Рекордс», и вскоре песни «Девка с большими сиськами», «В моей жопе самолет», «Говно плывет», «Проблема», «П*здуй» и другие стали настоящими хитами московского альтернативного панк-рока. Далее группа дает несколько концертов, большинство из которых заканчиваются драками с публикой. И на этом ИНФЕКЦИЯ, постепенно рассосавшись, прекращает своё существование.

Спустя два года, в 1992 году, по просьбе Бегемота (поэт и идеолог Хуй Забей), Найк Борзов снова собирает группу для записи второго альбома «Отверстие для пупка». Теперь в состав входят Найк Борзов (гитара, вокал), Архип Ахмелеев (бас, вокал) и Дмитрий Детский (ударные). В записи также принимали участие гитаристы Алексей Медведев и Мудак, бэк-вокалистка француженка Сильви, и Карабас (продюсер, композитор и голос Хуй Забей).

Альбом был записан за три дня. В итоге «Отверстие для пупка» стал революционным для российского панк-рока и повлиял на творчество многих известных современных музыкантов этого направления. «Альбом мы писали на двух студиях — в Москве и в Видном, — говорит Найк Борзов, — и во время записи был проведен эксперимент. Абсурдность и абсолютное отсутствие границ в понятиях „хорошо-плохо“. Мы целенаправленно делали то, что вызвало бы у слушателя отторжение. Не положительные, а довольно сильные отрицательные эмоции.

Мы добивались такого эффекта и подчеркивали его для себя, например, тем, что мочились в пианино, а потом играли на нём. Музыканты играли в состоянии буквального недержания гитары в руках — почти падая. Барабаны разваливались в процессе записи. И все это очевидно при прослушивании. Читается некий выход музыкантов в абсолютное астральное пространство». После записи альбома группа дает несколько концертов, которые заканчиваются ненавистью к группе других музыкантов и полным восторгом публики. Вторая вспышка ИНФЕКЦИИ длится меньше полугода. Группа снова прекращает своё существование. Музыканты разъезжаются по всему миру, многие прекращают заниматься музыкой вообще.

Но в 1996 году группе исполняется 10 лет. Найк Борзов, уже без музыкантов, садится в студию — опять же, по инициативе Бегемота и с помощью Карабаса за два дня записывает альбом, в котором сам играет на всех инструментах. Карабас и раньше помогал ИНФЕКЦИИ, в том числе, оформив обложки для альбомов «Онанизм» и «Отверстие для пупка». В этот раз в некоторых песнях он играет на гитаре и поет вместе с Найком партии хора мальчиков-марсианчиков.

Альбом с иллюстрацией из Кама Сутры на обложке получил название «Возьми свою суку на руки». Песня «Девки» из нового альбома стала хитом и вошла в различные ненормативные сборники, такие как «Всяка бяка». Также в альбом вошли две песни, которые Найк впоследствии переписал и включил в свой сольный альбом 1997 года «Головоломка». Это были «Путь» и ставшая супер-знаменитой после выхода в качестве сингла в 2000 году «Лошадка». «Это же вообще круто!» — воскликнул Бегемот, впервые услышав бессмертную песню.

В 2007 году «Инфекция» снова свирепствует после долгого отсутствия и неожиданного возвращения в конце 2006 года. Тогда был издан сборник «The Best Infection’s For Girls» и состоялась его презентация в виде треш-панк-фестиваля в клубе «Ikra» 14 декабря. Ещё при подготовке к выходу «The Best Infection’s For Girls» символом группы стала героиня многих песен «Инфекции» девушка Машенька, изображение которой было положено в основу дизайна диска. Теперь символ в полном смысле этого слова ожил и стал полноправным участником группы, в чём вы можете убедиться на ближайшем концерте.

В 2007 году записывает новый альбом «Очко». Название и сроки выпуска символизируют её совершеннолетие, ведь в 2007 «Инфекции» исполнилось 21 год. Пластинка представляет собой компиляцию полностью перезаписанных старых боевиков. В её записи был занят обновленный состав группы: Найк Борзов (гитара, вокал) и Архип Ахмелеев (бас-гитара, вокал) из старого состава, а также Максим Шевченко (гитара, бэк-вокал), Леша Пушер (барабаны, перкуссия, бэк-вокал) и совершенно новая участница Barbie Punk Rock (символ группы, клавишные, бэк-вокал).

В 2007 году Инфекция растет и процветает. 27 октября группа играет в качестве хедлайнера на фестивале «Урал Рок 2007» в екатеринбургском «Телеклубе». В декабре песня Инфекции «Моя страна» входит в культовый сборник «Типа панки и все такое… #8 и #9», презентация которого состоялась в клубе «План Б». Перед Новым годом, в конце декабря, Инфекция заканчивает работу над DVD с фильмом-концертом «Best 4 girls», в основу которого легли фрагменты концерта в «Икре» в 2006, интервью с участниками группы, архивные записи 90-х годов и другие редкие кадры.

В феврале 2008 Инфекция распространяет альбом «Очко» в сети Интернет бесплатно и готовится издать его на CD. 11 апреля в клубе «Б2» прошла презентация первого клипа за всю историю группы — зрителям представили видео на песню «Изо рта». После премьеры в клубе видео отправилось в ротацию на музыкальные каналы.

В мае было официально объявлено о трибьюте Инфекции — многие группы уже записали каверы на песни из творческого наследия группы. Фирма грамзаписи Никитин в конце мая выпускает на CD альбом «Очко», презентация которого состоялась 18 июня в клубе Гоголь.

Летом 2008 Инфекция принимает участие в качестве хэдлайнера популярных фестивалей: Нашествие, Мега-Бит Фест, Романтик Фест. В феврале 2009 выходит в свет клип на песню «Черная дыра» из нового альбома группы. Главную роль в клипе сыграла Барби Панк-Рок, а режиссёром видео выступил Найк Борзов.

6 мая в питерской «Орландине» и 7 июня в московской «Икре» группа презентует новый альбом «Ужаснись и преклонись». На альбоме присутствуют новые песни, а также несколько перезаписанных треков раннего периода Инфекции. В этом же году выходит в свет вышеупомянутый трибьют-альбом «the Beautiful Monsters», на котором присутствуют треки молодых исполнителей, на которых, во-многом, повлияла Инфекция. Выход трибьюта сопровождается презентацией в московском клубе.

После этого, группа заявляет о своём распаде. Обозреватель газеты «Московский комсомолец», размышляя о причинах распада «Инфекции», отметил, что она «слишком качественно звучала для маленьких клубов и слишком сквернословила для больших».

20 июля 2016 года Инфекция представляет свой новый альбом "Зомбитранс", записанный группой по случаю тридцати-летия, в обновленном составе (Найк Борзов-вокал, гитара; Архип Ахмелеев-бас, вокал; Максим Шевченко-гитара, вокал; Мария "Лори" Соколова-вокал, перкуссия; Ольга Долгополов-барабаны). Так же во время репетиций к концерту-презентации был записан видеоклип на песню "Экстази"

Дискография

• 1990 — «Онанизм» (popa begemota records)
• 1992 — «Отверстие для пупка» (popa begemota records)
• 1996 — «Возьми свою суку на руки» (popa begemota records)
• 2006 — «The Best Infection’s For Girls» (Никитин)
• 2007 — «Best 4 Girls», фильм-концерт (interdvd)
• 2007 — «Очко» (Никитин)
• 2009 — «Ужаснись и Преклонись» (ybs-music)
• 2009 - «The Beautiful Monsters. Tribute Группы Инфекция» (ybs-music)
• 2016 - «Зомбитранс» (Fuzzuka Records)

См. также

• Найк Борзов
• Хуй забей
• Саблезубый тигр

Литература

• А. С. Алексеев. Кто есть кто в российской рок-музыке. — М. : АСТ : Астрель : Харвест, 2009. — С. 197. — ISBN 978-5-17-048654-0 (АСТ). — ISBN 978-5-271-24160-4 (Астрель). — ISBN 978-985-16-7343-4 (Харвест).</span>

Отрывок, характеризующий Инфекция (группа)

Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.