Государственная информационная политика Украины

Госуда́рственная информацио́нная поли́тика Украи́ны (укр. Державна iнформаційна політика України) — комплекс политических, правовых, экономических, социально-культурных и организационных мероприятий украинского государства в сфере воспроизводства и распространения информации.

До Евромайдана

Начиная с 2008 года, включает в себя систему мер по обеспечению информационной безопасности Украины, предусматривающих ограничение проникновения в медийное пространство Украины иностранных телекомпаний, радиостанций, печатных изданий, интернет-ресурсов, которые, по мнению украинского руководства, представляют угрозу для национальной безопасности страны.

Концепция информационной безопасности разработана Советом национальной безопасности и обороны Украины и введена в действие Указом президента Украины Виктора Ющенко № 377/2008 от 23 апреля 2008 г. Контроль над исполнением указа возложен на секретаря СНБОУ.

Информационные аспекты безопасности Украины

Согласно Закону «Об основах национальной безопасности Украины» № 964-IV от 19 июня 2003 года, одной из основных угроз национальным интересам и национальной безопасности Украины в информационной сфере является попытка манипулировать общественным сознанием, в том числе путём распространения недостоверной, неполной или предвзятой информации.

Согласно ст. 8 этого Закона, основные направления обеспечения государственной безопасности Украины в информационной области включают, в частности:

• обеспечение информационного суверенитета Украины;
• усовершенствование государственного регулирования развития информационной сферы путём создания нормативно-правовых и экономических условий для развития национальной информационной инфраструктуры и ресурсов, внедрения передовых технологий, наполнения внутреннего и мирового информационного пространства достоверной информацией об Украине;
• использование комплексных мер защиты национального информационного пространства и противодействия монополизации информационной сферы Украины.

В ходе обсуждения вопроса о присутствии иностранных СМИ в медийном пространстве Украины на заседании Верховной рады были приведены следующие факты:

• Закарпатье «перекрывается» теле- и радиостанциями Венгрии, Словакии, Польши; Одесская и Черновицкая области — Румынии; Волынская и Львовская область — Польши и Белоруссии, три восточные области Украины — российскими станциями, причём «Голос России» пользуется технической базой концерна РРТ в Николаеве и Львове.
• доля украинских авторов и исполнителей в радиоэфире достигает 50%, а доля произведений на украинском языке — менее 30%.

По мнению украинского руководства, наибольшую опасность для Украины представляет воздействие российских СМИ. Ещё в ноябре 2006 года президент Виктор Ющенко в интервью представителям российских СМИ, аккредитованным на Украине, заявлял:

Я знаю традицию российских СМИ реагировать на события на Украине полярно: черное — белое. Много вещей, которые происходят на Украине, выписываются простыми мазками — московскими. Это неправильно. Необходимо ко всему, что происходит на Украине, относиться намного глубже и деликатнее, тогда вы узнаете всю правду.

21 марта 2008 г. Виктор Ющенко, открывая заседание СНБО, посвящённое вопросам обеспечения информационной безопасности, заявил, что иностранные государства проводят на территории Украины «информационно-психологические кампании» с целью дезинформировать общество или воздействовать на массовое сознание украинских граждан для изменения поведения людей и навязывания им чуждых интересов, с целью разрушения или изменения в массовом сознании украинской нации её собственного видения своей роли и места в мировых процессах, а также разрушения или изменения такого видения у остального мира:

Существует несколько центров, существует колоссальная система телерадиостанций, других изданий, работающих не на интересы Украины и проводящих политику других государств… Проводятся информационные психологические кампании по дезинформации общества по таким вопросам, как национальное единство, территориальная целостность, языковой вопрос, вопросы культуры, религии, а также евроатлантические устремления Украины… Российскими СМИ практически полностью оккупирован Крым и восточные области. Это обеспечило им полное доминирование на украинских территориях, и они исключили работу украинских станций в этом диапазоне.

С Ющенко согласен доктор философии, президент Украинского Пен-клуба Евгений Сверстюк:

Россия осталась тоталитарной и советской… Она распространяет влияние старой идеологии и этим пытается искусственно разделить Украину по языковому и религиозному принципу, используя свои мощные информационные каналы. Мы не должны вестись на это, а наши национальные проблемы нужно четко разделять на свои и те, которые нам подбрасывают со стороны, в том числе из России.

Концепция информационной безопасности Украины

23 апреля 2008 г. Виктор Ющенко своим указом № 377/2008 ввёл в действие решение Совета национальной безопасности и обороны Украины от 21 марта 2008 года «О неотложных мерах по обеспечению информационной безопасности Украины». Контроль над исполнением указа возложен на секретаря СНБОУ.

Согласно указу, правительство должно:

• осуществить мероприятия по совершенствованию государственного управления в информационной сфере — в частности, рассмотреть вопросы:
  • о создании на базе Госдепартамента по вопросам связи и информатизации Минтранссвязи центрального органа исполнительной власти в сфере связи и информатизации со статусом государственного комитета,
  • об отнесении к компетенции Госкомтелерадио реализации государственной политики в сфере печатных СМИ, в частности осуществления государственной регистрации печатных СМИ и информационных агентств, а также контроля за соблюдением ими требований действующего законодательства,
• разработать при участии Антимонопольного комитета Украины, Нацсовета по вопросам телевидения и радиовещания, Фонда госимущества и утвердить мероприятия по содействию развитию конкуренции и предотвращению монополизма в сферах телекоммуникаций, телевидения, радиовещания и печатных СМИ,
• утвердить мероприятия по перестройке общегосударственной сети автоматизированной системы централизованного оповещения населения в условиях военного или чрезвычайного положения и при возникновении кризисных ситуаций, которые угрожают национальной безопасности Украины,
• расширить иновещание на территории других государств,
• разработать и внести на рассмотрение Верховной рады законопроект о реформировании печатных СМИ, которые находятся в государственной и коммунальной собственности, в котором предусмотреть, в частности, механизмы обеспечения прав граждан на доступ к информации путём государственной поддержки социально значимых изданий.

Уже на другой день, 24 апреля 2008 года, Виктор Ющенко направил в правительство письмо, в котором обратил внимание премьер-министра Юлии Тимошенко на особенности общественно-политической ситуации в Крыму и негативное информационное влияние на регион, осуществляемое со стороны соседних государств.

По мнению президента, это требует эффективных действий органов государственной власти, прежде всего правительства Украины, по формированию национальной информационной политики.

В связи с этим была поставлена задача в двухнедельный срок обеспечить доступность в Крыму и Севастополе общенациональных средств массовой информации, а также охватить горные поселки и отдаленные села Крыма общенациональными программами эфирного вещания.

Дальнейшие меры

В августе 2008 г. на Украине по распоряжению Министерства культуры и туризма было начато осуществление мер, направленных на изъятие из украинских библиотек книг, которые рассматриваются как «коммунистически-шовинистическая литература».

В октябре 2008 г. Нацсовет Украины по телевидению и радиовещанию (НСТР) обязал кабельных операторов прекратить с 1 ноября 2008 г. ретрансляцию не адаптированных к украинскому законодательству телеканалов, в частности российских ОРТ, РТР, Ren TV. Это решение привело к исключению российских телеканалов из сети вещания целого ряда украинских операторов, в том числе крупнейшего украинского оператора — компании «Воля», на долю которой приходится 80 % абонентов Киева.

При этом глава Нацсовета Украины по телевидению и радиовещанию Виталий Шевченко заявил, что ни о какой дискриминации украинских телезрителей по языковому признаку речь не идёт. Адаптация, по его словам, не подразумевает перевода российских программ на украинский язык. Основные претензии Нацсовета связаны с нарушениями провайдерами законов о рекламе, авторских и смежных правах и пр. В частности, речь идёт о том, что российские каналы показывают рекламные ролики, рассчитанные на украинского потребителя, не делая соответствующих налоговых отчислений в бюджет. 6 ноября 2008 года Нацсовет Украины по телевидению и радиовещанию обратился в Генеральную прокуратуру с требованием наказать тех, кто нарушает решение об отключении российских телеканалов — в частности, местные органы власти, которые призывают операторов не отключать российское телевидение.

Ещё одним шагом стало решение СНБО от 13 октября 2008 г. (введено в действие Указом президента Виктора Ющенко № 923/2008 ), в соответствии с которым правительствам Украины и Автономной Республики Крым, областным, Киевской и Севастопольской городским государственным администрациям было предписано накануне внеочередных парламентских выборов, планировавшихся на декабрь 2008 года, принять меры для «недопущения манипулирования общественным сознанием, в частности, путём распространения недостоверной, неполной или предвзятой информации».

В ноябре 2008 года Служба безопасности Украины запретила демонстрацию в киевском отеле «Хайят» фильма «Война 08.08.08. Искусство предательства», посвящённого войне в Южной Осетии. СБУ заявила, что фильм «Война 08.08.08» сфабрикован российскими спецслужбами.

В ноябре 2008 года стало известно о намечаемом введении ограничений на ввоз книг на территорию Украины из Белоруссии и России и запрете на ввоз книг, которые власти сочтут «антиукраинской литературой».

Ещё одним направлением информационной политики украинского государства явилась деятельность в области исторических и архивных исследований, обнародования архивных данных, к которой подключены разные государственные учреждения (одно из основных — Служба безопасности Украины).

28 ноября 2008 г. Служба безопасности Украины задержала журналиста интернет-издания Daily UA Назара Цапока за размещение на страницах интернет-издания документов, обнародованных парламентской комиссией Коновалюка о поставках украинского оружия в Грузию. Журналист обратился к президенту Украины с просьбой защитить его от давления СБУ.

4 декабря 2008 г. сотрудники МВД Украины изъяли всё оборудование, принадлежащее самой большой файлообменной сети Украины infostore.org, что привело к фактическому уничтожению сервиса без реальной возможности восстановления. По мнению члена правления Интернет Ассоциации Украины Ивана Петухова, это связано со стремлением государства установить общий мониторинг Интернет-пространства, что также подтверждается теми законопроектами, о существовании которых ему известно. Произошедшее с Infostore Петухов оценивает как попытку запугать или оказать давление, так как Интернет до сих пор, несмотря на давление со стороны некоторых служб, остаётся вне контроля государства.

В марте 2009 года украинские интернет-издания заявили о давлении со стороны СБУ. По словам главного редактора интернет-газеты Fraza.ua Александра Иванова, украинские интернет-издания периодически подвергаются хакерским атакам, «наездам» налоговой, «визитам неизвестных людей в гражданском» и изъятию серверов. «Раньше все это доставало каждого отдельно, но сейчас это уже перешло любые разумные рамки», — отметил Иванов. Также он сообщил, что в один из дней, когда СБУ проводила спецоперацию по штурму здания НАК «Нафтогаз Украины», была проведена мощная хакерская атака одновременно на четыре ведущих интернет-издания. Другие редактора интернет-изданий утверждают, что интерес к ним со стороны украинских спецслужб появляется после публикаций критических материалов о чиновниках Секретариата Президента и СНБО Украины. О возможной причастности СБУ к хакерским атакам свидетельствует и заказной характер этих атак, который, по словам одного из редакторов, «не могли сделать два студента». Согласно его информации, в одной из атак были задействованы не менее 1,5 тысяч компьютерных терминалов и, возможно, нескольких сотен людей. Также он думает, что речь может идти о сотнях тысяч долларов, израсходованных на данную атаку. При этом проект закона о государственной регистрации интернет-изданий было поручено разработать не профильному парламентскому комитету по вопросам свободы слова и информации, а СБУ, что, по мнению редакторов, приведёт к тому, что интернет-СМИ станут подконтрольнее и уязвимее для давления со стороны чиновников и олигархических кланов.

14 апреля 2009 года Национальный совет по вопросам телевидения и радиовещания Украины распространил сообщение, где проинформировал, что до 1 июня 2009 года обязывает провайдеров кабельных сетей исключить из своего вещания российский Первый канал (Всемирная сеть).

26 мая 2009 года был обнародован законопроект о борьбе с детской порнографией, поддержанный чиновниками из Министерства внутренних дел и Госкомитетом по информатизации. Согласно нему, провайдеры телекоммуникационных услуг будут обязаны сохранять данные о всех соединениях клиентов с ресурсами, доступ к которым они предоставляют. По словам председателя правления интернет-ассоциации Украины Татьяны Поповой, проект закона не имеет ничего общего с зарубежной практикой, потому как предусматривает введение тотальной слежки за клиентами, что подразумевает необходимость приобретения дорогостоящего оборудования для хранения очень больших объёмов информации и значительного увеличения стоимости пользования интернетом.

Отношение общества

Депутат Верховной рады Олег Зарубинский из Блока Литвина заявил: «Если откровенно, мне сам предмет указа Ющенко нравится. Я неоднократно заявлял, что у нас никто не занимается информационной безопасностью, хотя все говорят о государственной, энергетической безопасности, но надо помнить и про информационную. Не секрет, что многие страны прибегают к контролю над Интернетом. У нас на сегодняшний день такого не было. Но, очевидно, что теперь такие новации будут введены», — комментирует Зарубинский пункт указа Ющенко по разработке мер для удаления информации из украинского Интернета, которую власти сочтут противоречащей законодательству.

По мнению Зарубинского, основные усилия нужно направлять не на Интернет, а на телевидение: «Нужно просто больше внимания уделить теле- и радиопространству. Исходя из того, что не может быть монополии какой-либо внешней силы на информационное пространство Украины. Я уже зарегистрировал законопроект, чтобы доля какой-либо другой страны, её продукта на телеканалах Украины и радио, не может быть больше 25 %. И это касается не только России, но и других стран».

Изъятие из библиотек книг, пропагандирующих коммунистическую идеологию, не нанесет вред исторической памяти и этот шаг нельзя расценивать как антиисторический или антигуманный, считает министр культуры и туризма Василий Вовкун. По мнению Вовкуна, книгам, представляющим коммунистическую идеологию, не место на полках рядом с произведениями, посвященными национально-освободительной борьбе за независимость Украины.

29 сентября 2008 г. министра поддержал председатель Союза писателей Украины народный депутат из БЮТ Владимир Яворивский, который сам в 1970—1980-е сочинял конъюнктурные произведения. «Я не против того, чтобы мой роман „Цепная реакция“ <роман о физиках-ядерщиках>, написанный в угоду тогдашнему режиму, был изъят из библиотек. Вместо устаревших книг библиотеки должны пополняться произведениями, написанными в соответствии с государственной идеологией независимой Украины», — сказал Яворивский.

С критикой указа «О неотложных мерах по обеспечению информационной безопасности Украины» выступили ряд представителей СМИ и политических партий, которые оценили данный указ как способ ограничения свободы слова на Украине.

Народный депутат Украины Дмитрий Табачник, комментируя решение об изъятии книг, сказал, что президент Украины Виктор Ющенко «пытается сломать ментальный архетип украинской нации, „вынуть“ у неё вместе с мозгами историческую память». «Какие книги определят вредными комиссии, возглавляемые ющенковскими культуртрегерами, пока сказать сложно, но сама мысль об очищении библиотек по идеологическому принципу вызывает оторопь у нормального человека. Следующие инициативы могут породить желание цензурировать, скажем, издательские планы. Я никогда не думал, готовя 20 лет назад „Репрессированную книжку“, что такое может повториться в стране, претендующей на европейскую цивилизованность. Конечно же, такое „очищение“ библиотек напоминает тоталитарные системы 30-х годов прошлого века», — сказал депутат.

Народный депутат Украины, лидер КПУ Пётр Симоненко по этому же поводу сказал, что «уничтожение книг — варварство, которому нет оправдания». «Это сделано во исполнение пресловутого Указа президента о борьбе с символами „тоталитаризма“ и в нарушение статьи 34 действующей Конституции, гарантирующей гражданам Украины свободу мысли, а также право искать, хранить и распространять любую информацию, не являющуюся государственной тайной… Ющенко и его подельникам, видимо, очень хочется, чтобы наши соотечественники имели доступ только к гитлеровской „Майн кампф“, продающейся с их благосклонного согласия на каждом книжном рынке, к „творческому наследию“ фашистских прихвостней вроде У. Самчука, да к сегодняшним бездарным опусам перевёртышей-яворивских, которые бесстыдно поливают грязью то, что превозносили ещё вчера. Заявляю, что коммунисты сделают все возможное для того, чтобы не позволить оранжевым ку-клукс-клановцам лишить народ Украины права думать и возможности пользоваться богатствами великой многонациональной русской и советской литературы, в создание которой он внёс неоценимый вклад», — сказал П. Симоненко.

Газета «Киевский вестник» в своей рецензии на книгу «Фашизм в Украине: угроза или реальность» Дмитрия Табачника и Георгия Крючкова писала: «На минкультовских директивах об „изъятии“ русской и советской классики как будто лежит отблеск костров в Германии тридцатых годов, когда Геббельс пафосно заявил, что „эти костры не только освещают конец старой эпохи, они озаряют и новую эпоху“». Деятельность руководства СБУ в области архивной работы газета расценивает как направленную на производство исторических фальсификаций. Одной из целей таких фальсификаций, с точки зрения газеты, является оправдание фашизма: «Истратив немалые бюджетные средства, оно (руководство СБУ) уже успело объяснить, что 201-й шуцманшафтбатальон был чем-то вроде благотворительной организации и лучшим другом белорусских, польских и еврейских детей».

Кабельные операторы называют решение Нацсовета о прекращении вещания российских каналов незаконным и политически мотивированным. Депутаты Верховного Совета Крыма, горсовета Запорожья и ряда других регионов также воспротивились данному решению.

Коммунистическая партия Украины выступила с резкой критикой решений украинского руководства в сфере информационной политики, потребовав «остановить наступление оранжевого режима на свободу слова и мысли, заклеймить позором введение цензуры и преследование инакомыслящих, немедленно восстановить ретрансляцию российских телеканалов в кабельной сети и впредь не допускать нарушения прав человека на получение информации». Лидер КПУ Пётр Симоненко заявил: «Действия Нацсовета направлены на сознательную эскалацию напряжённости в отношениях с Россией, на раскол Украины по языковому и этническому признакам… Украинский эфир перенасыщен программами, пропагандирующими жестокость, насилие, расизм и ксенофобию, идеологию религиозных сект. А Нацсовет, вместо того, чтобы убрать грязь и разврат, лишил людей возможности смотреть и слушать передачи на родном для миллионов граждан русском языке».

Комментируя указ № 923/2008, заместитель председателя Верховной рады Украины Николай Томенко сказал: «Это положение является беспрецедентным в истории Украины. Ещё никогда Совет национальной безопасности не обязывал органы исполнительной власти контролировать СМИ на предмет того, распространяют ли они недостоверную, неполную или предвзятую информацию… Это решение содержит указание и предоставляет право органам власти осуществлять цензуру в СМИ».

После Евромайдана

После Евромайдана, окончившегося сменой власти в 2014 году и приведшего к выходу Крыма из состава Украины и войне в Донбассе, политика украинских властей по ограничению распространения информации резко ужесточилась. На территории Украины запрещено вещать практически всем российским телеканалам включая научные, ориентированные на детей, музыкальные, посвящённые туризму, развлечениям, вопросам здоровья или домашним животным. Также под запрет попали всевозможные российские и советские фильмы, включая детский юмористический киножурнал "Ералаш" и ставший классическим фильм "Д’Артаньян и три мушкетёра" по роману Александра Дюма. Запреты мотивируются заботой о национальной безопасности Украины.

По выражению газеты New York Times, власти Украины «ведут войну» со всеми журналистами, кроме тех, которые их поддерживают. В частности, в качестве собственных врагов украинские власти рассматривают любых журналистов, посещающих с профессиональной целью территории непризнанных Донецкой и Луганской республик. Для борьбы с такими людьми поддерживаемый властями сайт «Миротворец» публикует их личные данные.

В июне 2016 года Секретарь СНБО Украины Александр Турчинов назвал украинских журналистов «солдатами Украины»: «… вы также являетесь солдатами Украины! Ваше оружие — слово! И оно должно защищать Украину!». При этом журналисты с антивоенной позицией, такие как Руслан Коцаба, подвергаются со стороны властей преследованиям, включая тюремное заключение. Также к телеканалам, транслирующим выступления с критикой действующего политического режима, применяются санкции со стороны Национального совета по вопросам телевидения и радиовещания.

Отрывок, характеризующий Государственная информационная политика Украины

– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…