Инцидент на Лугоуцяо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Инцидент на Лугоуцяо
Основной конфликт: Японо-китайская война (1937—1945)
Дата

7 июля 19379 июля 1937

Место

Окрестности Пекина, Китай

Итог

Победа Японии

Противники
Национально-революционная армия, Китайская республика Императорская армия Японии, Японская империя
Командующие
Сун Чжэюань Канъитиро Тасиро
Силы сторон
100 000 17 600
Потери
16 700 несколько сотен
 
Японо-китайская война (1937—1945)
Предыстория конфликта
Маньчжурия (1931—1932) (Мукден Нэньцзян Хэйлунцзян Цзиньчжоу Харбин) • Шанхай (1932) Маньчжоу-го Жэхэ Стена Внутренняя Монголия (Суйюань)
Первый этап (июль 1937 — октябрь 1938)
Мост Лугоуцяо Пекин-Тяньцзинь Чахар Шанхай (1937) (Склад Сыхан) • Ж/д Бэйпин—Ханькоу Ж/д Тяньцзинь-Пукоу Тайюань (Пинсингуань  • Синькоу)  • Нанкин Сюйчжоу • Тайэрчжуан С.-В.Хэнань (Ланьфэн) •Амой Чунцин Ухань (Ваньцзялин) • Кантон
Второй этап (октябрь 1938 — декабрь 1941)
(Хайнань)Наньчан(Река Сюшуй)Суйсянь и Цзаоян(Шаньтоу)Чанша (1939)Ю. Гуанси(Куньлуньское ущелье)Зимнее наступление(Уюань)Цзаоян и ИчанБитва ста полковС. ВьетнамЦ. ХубэйЮ.ХэнаньЗ. Хубэй (1941)ШангаоЮжная ШаньсиЧанша (1941)
Третий этап (декабрь 1941 — сентябрь 1945)
Чанша (1942)Бирманская дорога(Таунгу)(Йенангяунг)Чжэцзян-ЦзянсиСалуинЧунцинская кампанияЗ. Хубэй (1943)С.Бирма-З.ЮньнаньЧандэ«Ити-Го»(Ц.ХэнаньЧанша (1944)Гуйлинь-Лючжоу)Хэнань-ХубэйЗ.ХэнаньЗ.ХунаньГуанси (1945)
Советско-японская война

Инцидент на мосту Марко Поло (Лугоуцяо) — стычка между солдатами японской Гарнизонной армии в Китае и ротой китайских войск, охранявших мост Лугоуцяо, происшедшая 7 июля 1937. Этот инцидент послужил для японцев формальным поводом для начала Второй японо-китайской войны.





Исторические предпосылки

В 1931 году Япония оккупировала Манчжурию и создала марионеточное государство Маньчжоу-го во главе с Пуи (последним императором династии Цин). Это государство не было признано ни Гоминьданом, ни международным сообществом, но с 1931 года действовало перемирие. В конце 1932 года японская Квантунская армия вторглась в провинцию Жэхэ, встретив сопротивление 29 корпуса армии Гоминьдана под командованием генерала Сун Чжэюаня. После операции, известной как Защита Великой Китайской Стены, в которой Япония одержала победу, территории к западу от Пекина попали в сферу влияния Японии. В 1933 году провинция Жэхэ была включена в Маньчжоу-го под предлогом усиления безопасности. 9 июня 1935 года было подписано японо-китайское соглашение, известное как соглашение Хэ-Умэдзу, признающее японскую оккупацию провинций Хэбэй и Чахар. В ноябре 1935 года при поддержке Японии было провозглашено создание независимого государства в восточной части провинции Хэбэй. К началу 1937 года Япония контролировала все территории к западу, северу и востоку от Пекина.

В соответствии с условиями «Заключительного протокола» от 7 сентября 1901 года Китай гарантировал его подписантам право держать войска в 12 пунктах вдоль железной дороги, соединяющей Пекин с Тяньцзинем. В соответствии с дополнительным соглашением от 15 июля 1902 года эти войска имели право проводить манёвры, не ставя в известность представителей других стран. К июлю 1937 года Япония имела там от 7 до 15 тысяч человек, в основном размещённых вдоль железных дорог. Это количество войск в несколько раз превышало число размещённых там войск европейских держав, а также пределы, установленные «Заключительным протоколом».

География

Мост Лугоу (также известный под названием мост Марко Поло в связи с его упоминанием в книге Марко Поло) находится в южном пригороде Пекин Фэнтай, и проходит над рекой Юндинхэ. В момент событий, защиту Пекина гарантировали четыре стратегические пункта: с востока — город Тунчжоу, с северо-запада — город Нанькоу, с юга — город Фэнтай, и с юго-запада — мост Лугоу. По мосту проходила дорога из Пекина на Ухань — единственный транспортный путь, связывавший Пекин с частью Китая, контролируемой Гоминьданом. Перед началом инцидента японская армия контролировала восточный, северо-западный и южный пункты, а также западный конец моста, Гоминьдан — восточный конец моста (крепость Ваньпин). Если мост переходил под контроль японской армии — Пекин оказывался полностью отрезанным от Китая и был бы немедленно занят японцами.

Положение сторон

Китайская армия в Северном Китае была вооружена в основном саблями и устаревшими ружьями, солдаты были набраны из крестьян и преступников, и, тем самым, китайская армия существенно уступала хорошо обученной и вооруженной японской армии. Единственными преимуществами китайской армии были численное превосходство и хорошее знание местности.

Японцы стремились прежде всего захватить китайские города, так как в равнинной сельской местности китайские войска, практически не имевшие боевой авиации и противотанкового оружия, уже не могли бы ничего противопоставить японской армии.

Сражение

Фаза I

С конца июня 1937 года японские войска численностью несколько сотен, размещенные у западного конца моста, проводили учения, в то время как силы Гоминьдана, расквартированные в городе-крепости Ваньпин, внимательно за ними наблюдали. На рассвете 7 июля японская армия отправила силам Гоминьдана телефонограмму, в которой сообщала, что японский солдат пропал без вести и предположительно взят в заложники и содержится в Ваньпине. Армия требовала разрешения войти в город на поиски солдата. (Впоследствии солдат был обнаружен, никакого вреда ему не было причинено). В данный момент нет консенсуса относительно того, было ли похищение ненамеренным, или было ли оно провокацией, инспирированной японской армией с тем, чтобы начать войну. Некоторые японские историки считают, что инцидент был инспирирован Коммунистической Партией Китая с целью ослабления как Японии, так и Гоминьдана[1]

Полковник Цзи Синвэнь (219-й полк 37-й дивизии 29-й армии) по приказу своего начальника, генерала Цинь Дэчуня, отклонил требование. Вечером 7 июля Мацуи вручил Циню ультиматум, требующий от Гоминьдана допуска в город в течение часа. В противном случае предлагался обстрел города. В момент передачи ультиматума японская артиллерия уже была нацелена на город. В полночь 8 июля японская артиллерия начала обстрел города, а танки и пехота вошли на мост. Цзи по приказу Циня двинул свои войска, численностью около 1000 человек, с приказом защитить мост любой ценой. Во второй половине дня японские войска частично удерживали мост, но на следующий день войска Гоминьдана получили подкрепление и полностью установили контроль над мостом. Японская армия предложила переговоры, что является концом фазы I. Тем не менее, японские войска продолжали находиться около западного конца моста.

Фаза II

Во время совещания высших офицеров 29й армии Гоминьдана в Пекине 12 июля мнения разделились. Цинь считал, что японцам доверять нельзя, и следует защищать мост до последнего, не предлагая переговоры. Чжэнь выступил за переговоры, и генерал Сун отправил его в качестве представителя Гоминьдана в Тяньцзинь на встречу с генералом Хасимото, командующим всеми японскими войсками в областях около Пекина и Тяньцзиня.

В начале переговоров Хасимото сообщил Чжэню, что, по его мнению, инцидент мог бы быть решен мирным путём. Чжэнь телеграфировал Суну, что дальнейшая концентрация войск Гоминьдана около Пекина может быть расценена японцами как недружественная. Тем не менее, поскольку в то же время Сун получал сообщения о передислокации японских войск из Маньчжурии и Кореи к Пекину, он счел ход переговоров оттягиванием времени со стороны Японии и приказал передислоцировать в зону инцидента 132ю дивизию для возможного сдерживания японских войск.

29я армия Гоминьдана, как и другие китайские войска, была плохо экипирована, кроме того, Чан Кайши не обеспечил ей должной поддержки, так как она в основном состояла из частей, лояльных его политическому противнику Фэн Юйсяну.

Японцы обещали не нападать на Пекин и Тяньцзинь при выполнении следующих условий:

  1. Гоминьдан должен выдворить из городов все антияпонские организации и прекратить антияпонские выступления;
  2. Гоминьдан должен взять всю ответственность за инцидент 7 июля;
  3. Сун, а не какой-либо нижестоящий офицер, должен лично извиниться.

Чжэнь согласился с первым условием, а командир батальона должен был быть освобожден от должности в качестве согласия со вторым условия. Однако Чжэнь сообщил Хасимото, что он не может решить за Суна, и тем самым не может принять третье условие. Хасимото дал понять Чжэню, что японцы предпочли бы видеть его в качестве главы Пекина. Затем Чжэнь вернулся в Пекин. Сразу после этого японские войска развернули широкомасштабное наступление на Пекин. Через три дня они заняли мост и город Ваньпин, на следующий день после этого — город Наньюань. Через несколько дней Сун подал в отставку со всех невоенных постов и назначил на эти посты Чжэня, который также стал мэром Пекина. Затем Цинь и Сун вывели 29-ю армию из города, оставив Чжэня фактически без войск. 8 августа японские войска вошли в Пекин практически без сопротивления и назначили Чжэня мэром. Тем не менее, Чжэнь был разочарован и считал, что его предали. Он тайно покинул город через неделю.

Последствия

После оставления китайскими войсками в конце июля-начале августа Пекина и Тяньцзиня, северный Китай остался полностью беззащитным против японских механизированных частей, которые полностью оккупировали его к концу года. Китайские войска постоянно отступали до того, как одержали победу над Японией в сражении при Тайэрчжуане.

Некоторые историки считают, что Чжэнь и Сун заранее договорились о передаче Чжэню поста мэра Пекина, с тем, чтобы Сун и Цинь могли бы вывести 29-ю армию из города без потерь. Другие считают, что японцы предали Чжэня, перейдя в наступление после того, как Гоминьдан выполнил все условия ультиматума. Китайская пресса крайне негативно отнеслась к роли Чжэня в инциденте, некоторые газеты даже заклеймили его как изменника. Прибыв в Нанкин после своего бегства из Пекина, он публично извинился, а позже погиб, сражаясь против японских войск.

Распространённые названия инцидента

В англоязычной литературе:

    • The Marco Polo Bridge Incident (Инцидент на мосту Марко Поло)
    • Battle of Lugou Bridge (Битва на мосту Лугоу)

В Китае:

    • Инцидент 7 июля (七七事变/七七事變 Пиньинь: Qīqī Shìbiàn)
    • Инцидент на мосту Лугоу (卢沟桥事变/蘆溝橋事變 Lúgōuqiáo Shìbiàn)
    • Лугоцяо 7 июля (七七卢沟桥/七七蘆溝橋 Qīqī Lúgōuqiáo)

В Японии:

    • Событие на мосту Роко (盧溝橋事件 Rokōkyō Jiken)
    • Инцидент на мосту Роко (盧溝橋事変 Rokōkyō Jihen)

Напишите отзыв о статье "Инцидент на Лугоуцяо"

Примечания

  1. [www.interq.or.jp/sheep/clarex/discovery/discovery01.html Prehistory to the Nanking Incident].



 
Японо-китайская война (1937—1945)
Предыстория конфликта
Маньчжурия (1931—1932) (Мукден Нэньцзян Хэйлунцзян Цзиньчжоу Харбин) • Шанхай (1932) Маньчжоу-го Жэхэ Стена Внутренняя Монголия (Суйюань)
Первый этап (июль 1937 — октябрь 1938)
Мост Лугоуцяо Пекин-Тяньцзинь Чахар Шанхай (1937) (Склад Сыхан) • Ж/д Бэйпин—Ханькоу Ж/д Тяньцзинь-Пукоу Тайюань (Пинсингуань  • Синькоу)  • Нанкин Сюйчжоу • Тайэрчжуан С.-В.Хэнань (Ланьфэн) •Амой Чунцин Ухань (Ваньцзялин) • Кантон
Второй этап (октябрь 1938 — декабрь 1941)
(Хайнань)Наньчан(Река Сюшуй)Суйсянь и Цзаоян(Шаньтоу)Чанша (1939)Ю. Гуанси(Куньлуньское ущелье)Зимнее наступление(Уюань)Цзаоян и ИчанБитва ста полковС. ВьетнамЦ. ХубэйЮ.ХэнаньЗ. Хубэй (1941)ШангаоЮжная ШаньсиЧанша (1941)
Третий этап (декабрь 1941 — сентябрь 1945)
Чанша (1942)Бирманская дорога(Таунгу)(Йенангяунг)Чжэцзян-ЦзянсиСалуинЧунцинская кампанияЗ. Хубэй (1943)С.Бирма-З.ЮньнаньЧандэ«Ити-Го»(Ц.ХэнаньЧанша (1944)Гуйлинь-Лючжоу)Хэнань-ХубэйЗ.ХэнаньЗ.ХунаньГуанси (1945)
Советско-японская война

Отрывок, характеризующий Инцидент на Лугоуцяо

– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».