Ин-цзун (династия Сун)

Ин-цзун (кит. 英宗, личное имя — Чжао Шу (кит. 趙曙) 16 февраля 1032 — 25 января 1067) — 5-й китайский император династии Сун в 1063—1067 годах, посмертное имя — Сюань Сяо-хуанди (кит. 宣孝皇帝).

Биография

Происходил из императорского рода Чжао. Сын принца Чжа Юнчжана. При рождении получил имя Цзонши. Его отец был двоюродным братом императора Жэнь-цзуна и некоторое время считался наследником трона. Однако в 1055 году император Жэнь-цзун избрал в качестве своего преемника именно Чжао Цзонши, который меняет имя на Шу.

После смерти в 1063 году Жэнь-цзуна новым императором становится Чжао Шу, который получает имя Ин-цзун. С самого начала (1064 год) правления между императорскими советниками шли споры относительно статуса умершего отца императора. Одни предлагали предоставить ему звание «императорского дяди», а другие «отца». В конце концов, в 1066 году, Ин-цзун поддержал последних и сумел настоять на своём.

В 1065 году император издал приказ о составления общей истории под названием Цзы чжи тун цзянь( «Всеобъемлющее зеркало для помощи правительству»), поручив эту работу известным учёным Сыма Гуану, Лю Шу, Лю Бану и Фан Цзуи.

В 1067 году у императора открылась болезнь сердца, скорее всего это было цереброваскулярное заболевание. Он объявил своего старшего сына Чжао Сюя наследником императорской власти. Скончался Ин-цзун 25 января 1067 года.

Литература

• Twitchett, Denis; Smith, Paul Jakov. The Cambridge History of China, Vol. 5 Part One: The Sung China and Its Precursors, 907—1279 AD. 1. vyd. Cambridge, New York, Melbourne, Madrid, Cape Town, Сингапур, Sao Paulo, Delhi : Cambridge University Press, 2009. 1128 s. ISBN 0521812488, 978-0521812481.

Отрывок, характеризующий Ин-цзун (династия Сун)

Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.