In nomine Domini
In nomine Domini (с лат. — «Во имя Господа») — булла папы римского Николая II, датированная 12 апреля 1059 года, сделавшая кардиналов-епископов единственными выборщиками римских пап.
Подтверждена каноном Латеранского собора, созванным 13 апреля 1059 года[1]: кардиналы-епископы становились единственными выборщиками папы римского, с согласия (как определено кардиналами-епископами) кардиналов-дьяконов и кардиналов-священников (разделяемыми мирянами и императором Священной Римской империи[2]),[3], что положило основу для иерархического превосходства кардиналов в пределах Римско-католической церкви.[4][5]
Избирательное право распространилось на всех кардиналов в период схизмы антипапы Климента III в 1084 году, и сотрудничество низшего духовенства было освобождено в 1189 году,[2] начало учреждения Коллегии Кардиналов, которая полностью не вступала в силу до избрания папы римского Иннокентия II в 1130 году.[6]
Булла далее заявляет, что любой антипапа, избранный вопреки процедуре, расположенной в её рамках, должен быть «подвергнут, как антихрист, и захватчик и разрушитель всего Христианства, к вечной анафеме».[7]
Булла заменяла недавно оспоренное право назначения императора Священной Римской империи с неопределенным правом одобрения, после совета недавно назначенного кардинала Гильдебранда[2] (будущего папы римского Григория VII).[8] Предшественник Николая II, папа римский Стефан IX был избран в течение периода беспорядка после смерти императора Генриха III, и двенадцатью месяцами позднее смерти папы римского Виктора II, кого Генрих III установил папой римским.[2] Избрание Стефана IX получило согласие императрицы-регенши, Агнессы Аквитанской, несмотря на упущение традиционных предварительных выборов и ожидания кардиналов для имперского назначения.[2]
Булла сопровождалась союзом между папством и Робертом Гвискаром, который был сделан герцогом Апулии и Калабрии (которые он уже победил) и Сицилии (который он будет должен возвратиь от сарацин) в обмен на ежегодную дань и гарантию безопасности Святого Престола (который начался с разрушения нескольких замков римской знати).[2] Преемник Николая II, папа римский Александр II был посвящён без одобрения императрицы-регентши (все еще Агнесса Аквитанская), и был таким образом противопоставлен имперскому кандидату антипапе Гонорию II.[2]
In nomine Domini получила поддержку после подчинения императора Генриха IV папе римскому Григорию VII в Каноссе в 1077 году, хотя император формально не отказывался от привилегии папского назначения до Вормсского конкордата в 1122.[9]
In nomine Domini также увеличила власть кардиналов в период Sede Vacante, которая была расширена и кодифицирована в декреталии (папском послании) папы римского Александра III, Licet de vitanda, во время Третьего Латеранского Собора (1179).[5]
Напишите отзыв о статье "In nomine Domini"
Ссылки
- [www.fordham.edu/halsall/source/papal-elect1059.html Перевод средневековой исходной книги]
- [www.osjcuria.org/sga/young/giovannipaolo/innominedomini.pdf Полный текст на латыни]
Примечания
- ↑ 12-ый индикт
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Geffcken, Friedrich Heinrich. 1877. Church and State: Their Relations Historically Developed. Longmans, Green, and Co. pp. 193-94.
- ↑ «Cardinales Episcopi, cum religiosis clericis, Catholicisque laicis, licet paucis, jus potestatis obtineant eligere Apostolicæ sedis pontificem, ubi cum rege congruentius judicaverunt.»
- ↑ Rotberg, Robert I. 2001. Politics and Political Change. MIT Press. ISBN 0262681293. p. 51; Miranda, Salvator. 1998. «[www.fiu.edu/~mirandas/essay.htm Essay of a General List of Cardinals (112—2006)].»
- ↑ 1 2 "Cardinal" in the 1913 Catholic Encyclopedia
- ↑ Levillain, Philippe. 2002. The Papacy: An Encyclopedia. Routledge. ISBN 0415922283. p. 1356.
- ↑ Doeberl: [www.fordham.edu/halsall/source/papal-elect1059.html Monumenta Germaniae selecta], " 3rd vol.
- ↑ Гильдебранд, однако, достиг бы согласия Генриха IV после своего собственного избрания папой римским Григорием VII в 1073, выполняя обещание, которое он сделал Генриху III и зная, что Генрих IV верно не сможет отказаться.
- ↑ Josep M. Colomer and Iain McLean. (1998). «Electing Popes: Approval Balloting and Qualified-Majority Rule». The Journal of Interdisciplinary History, Vol. 29, No. 1, pp. 1-22.
Отрывок, характеризующий In nomine Domini
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.