Чеполосов, Иван Никифорович

Иван Никифорович Чеполосов, известный как угличский мученик Иоанн-младенец (8 (18) января 1657 — 25 июня (5 июля) 1663) — святой Русской православной церкви.

Жизнеописание

Ваня родился в Угличе в семье состоятельного купца Никифора Григорьевича Чеполосова. Мальчик был «телом зело прекрасен, наипаче же духом страха Божия процветаше и укрепляшеся». Прожил он только 6 лет.

Однажды он пошёл к учителю грамоты и пропал. Его искали в Волге, на дорогах и в лесах, но нигде не нашли. Житие утверждает, что он был похищен доверенным слугой своего отца, приказчиком Рудаком, жителем селения Иерусалимского, находившегося недалеко от Углича, имевшим на его отца «злобственное, в сердце скрытое ухищрение». 16 дней тот держал его в ларе (или в «конике» — погребе) «с острыми колючками», а ночью выпускал и стегал конской плетью, принуждая отречься от родителей и назвать отцом его, но мальчик не соглашался. Некоторые говорили после, что мучитель каждую ночь вырывал у Вани по зубу. В конце концов, Рудак зарезал мальчика ножом, «двадесятью четырьмя ранами убиение нанесе, двадесять же пятою блаженного страдальца сквозь честную главу во ушеса пронзе». Труп убийца попытался скрыть на болоте.

Согласно житию, нетленное тело через 8 дней нашли пастухи, но никому не удалось вынуть из головы убитого нож, однако уже после отпевания, когда к телу подошёл Рудак, нож выпал сам собой, что было расценено как знак, что именно приказчик является убийцей. Но Ваня, явившись во сне сначала матери, а потом одновременно обоим родителям, просил о помиловании Рудака и того оставили живым. Утверждается, однако, что вскоре «он был живой изъеден червями». Похоронили мальчика 6 (16) июля возле деревянной церкви Рождества Святого Иоанна Предтечи.

Память

Никифор Чеполосов начал строить в 1689 году в память о сыне каменную церковь Иоанна Предтечи, при строительстве которой и были обретены мощи святого, помещённые сначала в деревянную, а после в каменную церковь Иоанна Предтечи. Утверждается, что ни тело, ни одежда совершенно не пострадали, не сохранилась лишь небольшая часть мизинца, в то время как от останков брата Вани, похороненного там же ранее, ничего не осталось.

По благословению митрополита Ионы мощи были освидетельствованы монахами угличского Воскресенского монастыря. Появились первые свидетельства об исцелённых, но вскоре мощи, по указу митрополита, вызванному, согласно житию, борьбой со старообрядчеством (Иоанна крестили по старым книгам), были заложены под спудом в тёплом пределе в стене трапезной в том же самом гробу.

В 1895 году вышел получивший определённую известность роман В. Михеева с иллюстрациями Михаила Нестерова, Василия Сурикова и Елизаветы Бём «Отрок-мученик. Угличское сказание».

В 1970 году во время реставрации церкви были обретены мощи святого. Судмедэксперты подтвердили, что убийство произошло ударом в голову острым предметом. Почтитание святого было официально восстановлено.

В 1996 году мощи перенесли из музейных фондов во вновь открытую Корсунскую церковь, где они и находятся по сей день.

Память 25 июня (8 июля), а также 23 мая (5 июня) в Собор Ростово-Ярославских святых.

Источники

• Рощектаев А. В. [samlib.ru/r/roshektaew_a_w/uglich.shtml Углич] // Великие церкви малых городов
• [www.diveevo.ru/283/ Житие и страдания Святого Иоанна Угличского]. Дивное Дивеево
• [www.rodstar.ru/jitiya/doc/IoanUgl.pdf Житие и страдание Святого и Праведного Иоанна Убиенного Угличского] (по тексту поморской рукописи) (ц.-слав.)

Отрывок, характеризующий Чеполосов, Иван Никифорович

Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.