Иоанн Креститель (Леонардо да Винчи)

Леонардо да Винчи

Иоанн Креститель. 1514-1516

Дерево, масло. 57 × 69 см

Лувр, Париж

К:Картины 1514 года

«Иоанн Креститель» — картина, принадлежащая кисти представителя итальянского Возрождения Леонардо да Винчи. Это произведение относится к позднему периоду творчества художника.

Описание

Глухой фон, лишенный пейзажа, столь характерного для работ эпохи Возрождения вообще (например, «Женский портрет» Нерокко ди Ланди) и Леонардо да Винчи в частности («Мона Лиза»), целиком концентрирует внимание зрителя на фигуре Иоанна Крестителя, которую обволакивает доведённое до совершенства тающее сфумато.

Изображение святого снабжено традиционной атрибутикой: тонкий тростниковый крест, длинные волосы, одежды из шерсти. Пересечение диагоналей корпуса тела и правой руки усиливает мотив креста, который едва заметно написан художником.

Традиционным для изображений Иоанна Крестителя считается и жест правой руки, направленный вверх. Впрочем, этот жест в определенном смысле является традиционным и для творчества Леонардо, его можно обнаружить в ряде законченных произведений («Тайная вечеря», «Мадонна в скалах», «Мадонна с Младенцем» (1510) и др.), а также набросков.

• Jesús en La Última Cena, de Leonardo da Vinci.jpg

  Леонардо да Винчи. Тайная вечеря (фрагмент)

• Léonard de Vinci - Vierge aux rochers 3.jpg

  Леонардо да Винчи. Мадонна в скалах (фрагмент)

• Leonardo - St. Anne cartoon-alternative.jpg

  Леонардо да Винчи. Св. Анна с Марией и Младенцем Христом

• Madonna of the Yarnwinder.jpg

  Леонардо да Винчи. Мадонна с веретеном

Изнеженность Св. Иоанна, граничащая с женоподобием, мягкая улыбка, взгляд, вьющиеся кольцами волосы свидетельствуют о вырождении в творчестве мастера принципов классического стиля. Леонардо да Винчи здесь выступает как инициатор маньеризма.
Поскольку моделью для «Иоанна Крестителя», как и «Вакха», вероятнее всего послужил Салаи, очевидно, что «предательская улыбка», по словам У. Пейтера, «выдаёт мысли, далеко не исчерпывающиеся внешним жестом или обстановкой».

Литература

1. Виппер Б. Р. Итальянский Ренессанс XIII—XVI века. — М., 1977
2. Пейтер У. Ренессанс. Очерки искусства и поэзии. - М., 2006
3. Санти Б. Леонардо да Винчи. - М., 1995

Ссылки

• [www.louvre.fr/llv/activite/detail_parcours.jsp?CURRENT_LLV_PARCOURS%3C%3Ecnt_id=10134198673226925&CONTENT%3C%3Ecnt_id=10134198673226885&CURRENT_LLV_CHEMINEMENT%3C%3Ecnt_id=10134198673226885 «Иоанн Креститель» Леонардо да Винчи на официальном сайте Лувра]

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Иоанн Креститель (Леонардо да Винчи)

Отрывок, характеризующий Иоанн Креститель (Леонардо да Винчи)

Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!