Иоанн (Береславский)

Иоанн (Береславский)
Имя при рождении:	Вениамин Яковлевич Береславский, Вениамин Яковлевич Янкельман
Псевдонимы:	Яковлев
Род деятельности:	духовный лидер «Православной церкви Божией Матери Державная» (Богородичный центр)

Иоа́нн (в миру Вениами́н Я́ковлевич Бересла́вский, в ряде источников указывается, что его настоящая фамилия — Янкельман; 25 сентября 1946, Москва) — основатель и глава (c 1996 по 2009) собора епископов нового религиозного движения (секты) "Православная церковь Божией Матери Державная" ("Богородичный центр")

Биография

Биография Береславского очень противоречива и известна в основном в изложении на официальном сайте «Богородичного центра». (Ниже приводятся официальная биография и некоторые уточнения к ней.)

Биография изложенная на официальном сайте «Богородичного центра»

Отец — Яков Михайлович Береславский (1906—1974 гг.), мать — Татьяна Береславская (1910 года рождения).

Береславский учился и закончил среднюю школу в Москве. Проявил способности к музыке, закончил детскую музыкальную школу Щербаковского района г. Москвы.

В 1962 году поступил в Музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова, класс фортепиано Марии Дешалыт, ученицы Генриха Нейгауза. По его окончании в 1966 году получил диплом преподавателя детской музыкальной школы по музыкальным теоретическим дисциплинам и общему фортепиано.

Ещё не закончив училище, на последнем курсе устроился на работу учителем по музыкальной литературе в московской школе № 414 (с 17 сентября 1965 по 9 января 1966 год), затем преподавателем теоретических дисциплин в вечерней школе музыкального образования № 34 (с 30.08.1966 по 16.08.1968 год) и поступил в 1965 году на вечернее отделение Московского Государственного педагогического института иностранных языков имени Мориса Тореза. Затем перевелся на дневное отделение.

В 1970 году закончил Московский государственный институт иностранных языков имени Мориса Тореза.

Дополнения и уточнения к биографии

По словам Береславского из книги «Игра в сумасшедшего», он хотел уклониться от службы в армии, пытаясь выдать себя за шизофреника, но обследование по направлению военкомата в Психиатрическую клиническую больницу № 4 им. П.Б. Ганнушкина привело к заключению «здоров». Тем не менее, при повторном обследовании военным психиатром г. Москвы Береславскому была поставлена статья 7Б (психопатия), с которой «можно было устроиться каким-нибудь золотарём в Институте физкультуры, лаборантом в отделе, где мучили белых крыс — иначе, с чистой совестью зарабатывать себе на жизнь, продолжая заниматься духовными трудами. Радость моя была нескончаема!».

В экспертизе Государственного Научного Центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского от 28 декабря 1994 года есть следующая запись:

Из амбулаторной карты психоневрологического диспансера N 6 г. Москвы следует, что Береславский В.Я. наблюдается диспансером с 3.02.71 г. по поводу хронического душевного заболевания в форме параноидной шизофрении, несколько лет являлся инвалидом 2 группы по психическому заболеванию, дважды находился на стационарном лечении в психиатрических больницах г. Москвы. С 1990 г. ПНД не посещает.

Ф. В. Кондратьев отмечает, что Береславский «бывший пациент психиатрической больницы, где он дважды проходил стационарное лечение с диагнозом параноидной шизофрении, инвалид II группы».

Семья

В апреле 1973 года зарегистрирован брак с Тамарой Бодровой (профессия — преподаватель английского языка). В браке родились две дочери (в 1974 и в 1980 годах).

Религиозная деятельность

В 1980 году принял крещение в Русской православной церкви, в храме Ильинской слободы под Можайском, Московской области. Паломничал по монастырям, храмам. Был наставлен от странницы, почаевской старицы Марии Орловской.

Зима 1982 года. Огромное влияние оказала встреча в Почаевской Лавре со старицей Евфросиньей (Никифоровой), ученицей схиигумена Амфилохия Почаевского. Старица Евфросинья имела большой авторитет среди своих последователей, она стала первым духовным наставником Береславского'. По их представлениям, ей открывалась Божия Матерь, Её новая исключительная роль в истории России и мира в целом в новом тысячелетии.

В 1984 году несколько месяцев работал алтарником в храме Ивановской епархии РПЦ.

В ноябре 1984 года через икону Одигитрии в Смоленске стал, по его словам, свидетелем откровения Божией Матери., которое, по его словам, было пронизано глубокой социальностью. В нём говорилось о глобальных судьбах XX-го века, судьбах России и человечества, о том, будет ли атомная война, погибнет ли мир, вернется ли коммунизм, о пути Церкви и священства, о фарисействе в православии. Вокруг Вениамина Береславского стали собираться последователи.

В 1985 году Береславский принимает монашеский постриг с именем Иоанн (в честь апостола Иоанна Богослова), рукоположение, " в сан «дьякона» и затем «священника» от «схимитрополита» Геннадия (Секача)(Истинно-православной катакомбной церкви, ИПЦ). Посвящение совершалось в катакомбном монастыре Краснодарского края иерархами ИПЦ, в присутствии схимитр. Геннадия (Секача).

С 1985 по 1991 год Иоанн возглавлял Московскую катакомбную общину ИПЦ т. н. «богородичной ветви», а также катакомбный монастырь.' После регистрации религиозного объединения продолжал работать в Москве и других городах России и ближнего зарубежья.

25 декабря 1990 года по благословению «митрополита» «Украинской автокефальной православной церкви» (УАПЦ) Иоанна (Боднарчука) хиротонисан в сан епископа «Российской автокефальной православной церкви» (РАПЦ) в катакомбной храме в Москве.

Вместе с другими руководителями Богородичного центра Иоанн Береславский встретился в Кремле с супругой президента Бориса Ельцина Наиной, передав для президента личное письмо с «посланием Божией Матери». Были проведены встречи с общественными и политическими деятелями, в том числе с министром обороны СССР Дмитрием Язовым и вице-президентом Российской Федерации Александром Руцким.

В период с 1990 по 2007 гг. Богородичный центр проводил общественные мероприятия.

В мае 1992 года представляет Богородичный центр на международном межконфессиональном конгрессе в Монреале, Канада. После окончания конгресса БЦ принят в Международный совет общинных церквей, являющийся коллективным членом Всемирного совета церквей.

31 июля 1992 года в Москве, Управлением юстиции Мосгорисполкома, регистрируется религиозное объединение «Община Церкви Божией Матери Преображающейся», настоятелем которой является «священник» Паисий (Краснов).

В феврале 1997 года Минюстом РФ зарегистрировано централизованное религиозное объединение «Православная церковь Божией Матери Державная» (ПЦБМД), главой собора епископов которой стал т. н. архиепископ Иоанн, продолжавший это служение до мая 2009 года. Решением собора епископов новое наименование организации было принято в честь чудотворной иконы Божией Матери «Державная», открывшейся в селе Коломенское гор. Москвы в марте 1917 года, в ночь отречения императора Николая II, согласно церковному преданию, препоручившего Россию Божией Матери.

После событий 11 сентября 2001 года в США Береславский выступал, в том числе на телевидении в передаче А. Гордона.

Весной 2003 года участвовал в международном экуменическом Марианском соборе в хорватском гор. Крижевцы (р-н Загреба), в котором, как утверждается, участвовали греко-католические и католические священники из Италии, Хорватии, Боснии.

В 1991-2006 годах Береславский возглавил и в сослужении с членами ПЦБМД провёл 25 всероссийских соборов т. н. «богородичных христиан». На многих из них присутствовали представители Катакомбной церкви, мариане и «боговидцы» из зарубежья, получающие откровения Божией Матери, некоторые из них признают Береславского в качестве духовного отца.'

Авторская деятельность

Первые литературные опыты начались с середины 70-х годов. Вениамин писал в стол, не предполагая публикации. Позже рукописи были отредактированы и опубликованы в Самиздате. В 90-х годах были переизданы — «Хроника тюрьмы Санта Йохо» («Дневники Трюса», 1976 год); «На подступах к вере», 1978 год, издана в 2004 году; «Страстная пятница», 1980 год, издана с предисловием автора в 1990 году.

Опубликовано более 500 его авторских и соавторских книг и статей, литургических и стихотворных сборников. Некоторые книги многократно переизданы, опубликованы переводы на различные языки (украинский, белорусский, английский, французский, немецкий, итальянский, японский, испанский, хорватский, венгерский, польский, финский).

Серия книг, статей, сборников проповедей посвящена Катакомбной церкви (напр. Иоанн, архиеп. Церковь в катакомбах. ИПЦ (Истинно-Православная Церковь) времен гонений: 1917—1996 гг. M., Новая Святая Русь, 1997).

Как итог, издано более 400 книг. Среди них авторские практические руководства по духовному пути (цикл «Огонь покаянный» (1978—1991), «Преосенение Духа» (2006), «Славяно-теогамическая духовность» (2007—2008)), собрание мистических текстов (небесные откровения и комментарии к ним, дневники, сборники проповедей, беседы), переводы и толкования псалмов (Душа творит Псалтырь, М., 2001; Соловецкий Псалтырьград, М., 2004), книг Нового и Ветхого Завета, сравнительное богословие. Несколько десятков книг Береславского посвящены мариологии, в их числе книга «Явления Божией Матери с I по XX в.» (1995—2003).

По утверждению кандидата философских наук Н.Пилюгиной, тема Второй Соловецкой Голгофы является основной в творчестве Иоанна Береславского.

Награды

Международными общественными организациями и ассоциациями Иоанн Береславский неоднократно был награждён почётными дипломами и наградами.

1994 год — «Международная ассоциация преподаватели за мир во всём мире» (англ. International Association of Educators for World Peace)(неправительственная организация при ООН, ЮНИСЕФ, ЮНЕСКО) связанная с Церковью объединения Муна и возглавляемая Чарльзом Мерсиека (англ. Charles Mercieca - эмиссаром Богородичного центра на Западе) избирает Береславского своим специальным консультантом.

13 июня 1997 года — американское отделение Международной католической общественной организации «Легион Марии» возглавляемое Чарльзом Мерсиека (англ. Charles Mercieca) присваивает Береславскому награду.

1998 год — Издательство Международный биографический центр с формулировкой «в знак признания особых достижений» поместило статью о Береславском в 13-е издание энциклопедии «Кто есть кто среди интеллектуалов»(англ. International Who is Who of Intellectuals, Tenth Commemorative Edition..

5 мая 2001 года — «Международная ассоциация преподаватели за мир во всём мире» (англ. International Association of Educators for World Peace) награждает почётным дипломом имени Альберта Эйнштейна (один из руководителей Чарльз Мерсиека (англ. Charles Mercieca).

В марте 2002 года во время поездки в США Береславскому и сопровождавшим его иерархам Богородичного центра были вручены свидетельства о почётном гражданстве города Хантсвил

Мнения сторонников

Л. С. Левинсон : "…поучительным представляется …документ — справка Генеральной прокуратуры России от 13 ноября 1998 года о проверке деятельности общин Богородичного центра (БЦ; Церкви Матери Божией Державной). Приглядевшись к богородичникам — одной из самых популярных отечественных антисектантских страшилок — прокуратура вынуждена была признать: ничего страшного, все законно, обычная христианская церковь.

Возмущенные родители? — Типичные семейные конфликты, ставшие предметом спекуляций. «Зомбирование», «кодирование», «зависимый тип личности» у сектантов? — Психиатры поторопились. Как пишет прокуратура, «нельзя согласиться с категоричностью суждений профессора Полищука Ю. И. и профессора Печерниковой Т. П., так как их доводы основаны исключительно на анализе литературы религиозного содержания, издаваемой Богородичным центром, сама же деятельность организации, её результаты и последствия не подвергаются экспертами критике».

И далее: «Доказательств, свидетельствующих о наличии у руководителей и активных участников БЦ умысла на организацию деятельности, сопряженной с причинением вреда здоровью граждан, с побуждением к отказу от исполнения гражданских обязанностей или совершению иных противоправных действий не установлено».

Отзывы о творчестве

Поэт и писатель, член Международного ПЕН-клуба Владимир Алейников, писательница и поэтесса Елена Крюкова (Благова), поэт и прозаик Элла Крылова дали высокую оценку поэтическим произведениям Иоанна Береславского. Доктор медицинских наук, профессора Александр Загорулько, члена национального Союза писателей Украины: «Писать о книге блаженного Иоанна без волнения просто невозможно. И не только потому, что это откровенная поэзия, а в первую очередь потому, что это — Поэзия! Почему-то так случается, что когда размышления о Боге и всем, что с ним связано, пытаются облечь в поэтическую форму, это, за редчайшими исключениями, выглядит, как попытка зарифмовать религиозные истины, придав им некое подобие стиха… Иное дело — эта книга. В стихах блаженного Иоанна откровения приобретают не только соответствующую глубину, но и ту великолепную форму, которая придает им очарование… Лексика блаженного Иоанна избавлена от трудно воспринимаемых современным читателем догматических идиом и тяжеловесности религиозного слога. Напротив, она легка и современна, что делает стих почти невесомым. Сложнейшие проблемы затрагиваются в нем без назидательной натужности».

Народный художник Российской Федерации, действительный член Российской академии художеств А. А. Тутунов пишет в предисловии к одной из книг Иоанна («Гимн новой церкви», М., 2003): «Огромная библиотека книг, написанная отцом Иоанном, является духовным кладезем для современного общества. Они вобрали в себя весь огромный опыт, пройденный церковью, являя синтез многолетних мистических Откровений Слова Божией Матери. Они духовный целительный бальзам на страждущие души».

Критика

Вопрос каноничности

По словам В. Я. Береславского и свидетельству членов ПЦБМД, в 1985 году он был пострижен в монашество с именем Иоанн и рукоположён во иерея в катакомбном монастыре архиереями Синода катакомбной церкви «схимитрополитами Геннадием (Секачом), Феодосием (Гуменниковым) и схимитрополитом Григорием». Данные клирики не имеют апостольского преемства так как их священство восходит к религиозному мошеннику Михаилу Поздееву, выдававшему себя за расстрелянного епископа Серафима (Остроумова).

По данным БЦ 25 декабря 1990 года иерархами, хиротонисанными в неканонической Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ), по благословению местоблюстителя главы УАПЦ митрополита Иоанна (Боднарчука) был хиротонисан в сан епископа Российской Автокефальной Православной Церкви. Таким образом, была создана конфессиональная структура, параллельная Московскому Патриархату РПЦ. Бывшая катакомбная община ИПЦ богородичной ветви переходит под омофор Иоанна (Боднарчука), сохранившего связь с Катакомбной церковью (в монашество был пострижен от тайного епископа ИПЦ геннадьевской ветви).

По утверждению религиоведа А. Н. Лещинского, «с хиротонией Иоанна была образована независимая юрисдикция современного православия»'.

В 1992 году в изданиях РПЦ получило распространение «Окружное послание иерархии Тихоновской катакомбной Истинной православной церкви» от 21 мая / 3 июня 1992 г., подписанное «схимитрополитом Феодосием», «митрополитом Епифанием» и заверенное «печатью Синода ИПЦ», в котором утверждалось, что «священники» Иоанн (Береславский), Пётр (Большаков), а также Серафим (фамилия не упоминалась) запрещены в служении. Религиовед Бакланова Г. Ю. утверждает: «„Окружное послание“ секачевской иерархии, скорее всего, действительно, фальшивка…» .

В 1993 году появилась справка «Истинно-православной (катакомбной) церкви — Московского епархиального управления» от 13.02.93, за подписью «епископа Никона (Ламекина)», а также в «Заявлении о деятельности г-на Ламекина С. Н. („архиепископа Никона“)» «Истинно-Православной Церкви — Московской Митрополии», за подписью «Первоиерарх ИПЦ ММ Митрополит Вячеслав» и «Секретарь Архиерейского Синода Епископ Владимир», утверждается, что «Ламекин С. Н. никогда не был членом Российской Истинно-православной церкви и (после 2000 г.) Истинно-православной церкви — Московской Митрополии ни в священном сане, ни в качестве мирянина». В справке Ламекина С. Н. утверждается, что Береславский и его ближайший сподвижник «Петр» Большаков были «рукоположены́» только в 1988 г. «митрополитом Феодосием», который в 1992 г. вместе с «митрополитом Епифанием» запретил их в служении, а потом изверг из сана и отлучил от своей церкви за «параклитскую ересь третьего завета».

Члены ПЦБМД считают свою религиозную организацию самостоятельной (автокефальной) «церковью», при этом данная организация признания какой-либо из канонических поместных православных церквей не имеет, законность хиротонии В. Я. Береславского каноническими поместными православными церквами не признана.

Литература

• Ахметова М. В. Утопия преображённого мира в современных эсхатологических представлениях (Белое братство, Богородичный центр, Церковь последнего завета, православные монархисты) // [books.google.ru/books?id=GADPwZz6XQkC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Сны Богородицы. Исследования по антропологии религии] / Под ред. Ж. В. Кормина, А. А. Панченко, С. А. Штыркова. — СПб.: Изд-во Европ. ун-та в С.-Петербурге, 2006. — С. 203-213. — 304 с. — (Studia Etnologica). — ISBN 5-94380-047-6.
• Воробьёва М. В. [slovari.yandex.ru/~книги/Христианское%20разномыслие/Богородичный%20Центр/ Богородичный центр] // Христианское разномыслие: Словарь. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. — 96 с.
• Воробьёва М. В. [woman.upelsinka.com/history/vorobjova_2.htm Гендерный подход в религиоведении: попытка междисциплинарного дискурса] // Научно-теоретический журнал «Религиоведение». — Благовещенск: АмГУ, 2005. — № 3. — С. 119-123.
• Гущин С. [www.apologetika.ru/pdfs/c078.pdf Богородичный центр]// «Вестник Центра Апологетических Исследований», №№ 12, 14. C-078
• Гущин С. [www.apologetika.ru/pdfs/gi027.pdf Богородичный центр]//Центр Апологетических исследований, 2001 г. GI-027
• Дворкин А. Л. Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования. — 3-е изд., пераб. и доп. — Н. Новгород: Христианская библиотека, 2006. — 813 с. — ISBN 5-88213-050-6.
• Дремлюг Ю. [www.militia-dei.spb.ru/?go=mdbase&id=363 Русские псевдохристианские секты. Богороднички] // Религиозные течения и секты. Справочник. — СПб.: Санкт-Петербургский Католический Информационно-просветительский Центр «Militia Dei».
• Кокин, Илья [www.k-istine.ru/sects/other/bc_about.htm «Богородичный центр»: история, вероучение, религиозная жизнь] (диссертация кандидата богословия)М.: Московская духовная академия,Сергиев Посад.:Троице-Сергиева Лавра, 2003 г.
• Кондратьев Ф.В. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/sekta/kondr/06.php Современные культовые новообразования («секты») как психолого-психиатрическая проблема]
• Кондратьев Ф.В. [www.psychiatry.ru/siteconst/userfiles/sudb.pdf Судьбы больных шизофренией: клинико-социальный и судебно-психиатрические аспекты.] / под редакцией проф. В. С. Ястребова. — Изд-во Юстицинформ, 2010. — 402 с. — 300 экз. — ISBN 978-5-9977-0014-9.
• Лещинский А. Н. [user.transit.ru/~maria/doc/leshinsk_bogoroddv.zip Особенности богородичного движения в России. (Из опыта социально-философского анализа)]. — М.: РОИР, 2005. — 222 с. — 990 экз.
• Лещинский А. Н. [www.rusoir.ru/news/23-03-2005-8.html О Богородичном движении в России: некоторые вопросы изучения истоков, современного состояния и социального служения] // Российское объединение исследователей религии. — 23.03.2005.
• Лещинский А. Н. Типолого-классификационные характеристики и современное состояние организации богородичной ветви в России // [books.google.com.ua/books?id=VnoOi2Xax0kC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Новые религии в России: двадцать лет спустя. Материалы международной научно-практической конференции. Москва Центральный дом журналиста, 14 декабря 2012]. — СПб.: Издательство «Древо жизни», 2013. — С. 161-168. — 240 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-91470--047-5.
• Лункин Р. Н. Православная церковь Божией Матери Державной (ЦБМД) (Богородичный центр, Православная церковь богородичной ветви) // Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания / Отв. ред. М. Бурдо, С. Б. Филатов. — М.: Логос, 2004. — 328 с. — ISBN 5-94010-237-9.
• Лункин Р. Н., Филатов С. Б. [www.keston.org.uk/_russianreview/edition30/03Art.html Художественное православие архиепископа Иоанна Береславского] // Русское ревью. — 2008. — Вып. 30.
• Муромцев, Константин [www.ng.ru/sects/1999-11-10/4_psaltir.html "Медоустая Псалтирь" и "мощевые плащаницы"] // Независимая газета. — 10.11.1999.
• Печерникова Т. П., Кондратьев Ф. В., Орсенюк Т. М., Сафунов Ф. С., Копейко Г. И., Василевский В. Г. [www.sektoved.ru/enciclopedia.php?art_id=22 Заключение института судебной психиатрии о деятельности организации "Фонд Новой Святой Руси" (Богородичный Центр)]. — Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, 28.12.1994. [www.webcitation.org/65l1t62FG Архивировано] из первоисточника 27 февраля 2012.
• Православная Церковь Божией Матери "Державная" // Новые религиозные культы, движения и организации в России. Словарь-справочник / Под ред. Трофимчук Н. А., Овсиенко Ф. Г., Одинцов М. И.. — 2-е изд., дополн. и перераб.. — М.: РАГС, 1998. — 346 с.
• Силантьев Р. А. [www.cbook.ru/peoples/relig/0052.shtml Богородичный центр] // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. ред. В. А. Тишков. Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. — С. 693. — 928 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-155-6.
• Слесарёв А. А. Православная Церковь Божией Матери Державная // Религии народов современной России: Словарь / Ред.кол.: Мчедлов М. П. (отв. ред.), Аверьянов Ю. И., Басилов В. Н. и др. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Республика, 2002. — 624 с. — ISBN 5-250-01818-1.
• Филатов С. Б. [magazines.russ.ru/inostran/1996/8/filatov.html Современная Россия и секты] // Иностранная литература. — 1996. — № 8. — С. 201—219. [www.archipelag.ru/ru_mir/religio/novie-identichnosti/rusgod/sekt/?version=forprint копия], [www.aquarun.ru/psih/ks/ks19.html копия 2]
• Филатов С. Б. [www.keston.org.uk/encyclo/20%20Sects.html Keston Institute. «Новые религиозные движения — угроза или норма жизни?»] // Филатов С. Б. Религия и общество. Очерки религиозной жизни современной России. Антология. — М.: Летний сад, 2002. — 488 с. ISBN 5-94381-058-7 (c. 401—449)
• [sektant.info/new-religions/article.php@ELEMENT_ID=193 «Богородичный центр»: история, вероучение, религиозная жизнь. Часть 1] // Материалы портала «Открытое сознание»
• [sektant.info/new-religions/article.php@ELEMENT_ID=194 «Богородичный центр»: история, вероучение, религиозная жизнь. Часть 2] // Материалы портала «Открытое сознание»
• Чернышёв В. М. [lib.eparhia-saratov.ru/books/23ch/chernishev/sword/sword.pdf Меч обоюдоострый. Конспект по Сектоведению]. Противосектантский полемический сборник. — Одесса.:Издание Херсоно-Таврической епархии УПЦ, 1998
• [video.yandex.ru/search.xml?text=%D0%91%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9&where=all Сюжет на первом канале]
• [www.keston.org.uk/_russianreview/edition30/02Bereslavski.html Архиепископ Иоанн Береславский: «От своих скорбных бденных ночей возвещаю на Святой Руси великую цивилизацию дев и поэтов». Интервью главы Православной Церкви Божией Матери Державной архиепископа Иоанна (Береславского) Роману Лункину] // Русское ревью, В. 30, 2008.

Отрывок, характеризующий Иоанн (Береславский)

– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.