Иоанн (Доброзраков)

Архиепископ Иоанн (в миру Михаил Степанович Доброзраков; 1790, Лукояновский уезд, Нижегородская губерния — 23 июня 1872, Кременский Вознесенский монастырь, Область Войска Донского) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Донской и Новочеркасский.

Биография

Родился около 1790 года в Лукояновском уезде Нижегородской губернии в семье священника.

Обучался в Нижегородской духовной семинарии (1814).

16 июля 1817 года окончил Петербургскую духовную академию со степенью магистра и 24 июля того же года назначен профессором Черниговской духовной семинарии.

20 августа 1819 года переведён бакалавром в Петербургскую духовную академию, а 21 августа пострижен в монашество и причислен к соборным иеромонахам Александро-Невской лавры.

С 26 июля 1821 года — инспектор Петербургской духовной семинарии; 16 августа того же года возведён в сан архимандрита и назначен настоятелем Юрьево-Польского Архангельского монастыря Владимирской епархии с оставлением при академии.

С17 октября 1822 года — экстраординарный профессор академии.

23 февраля 1824 года назначен членом цензурного комитета; с 14 ноября того же года — ректор Петербургской духовной семинарии. В том же году 25 ноября назначен настоятелем Можайского Лужецкого монастыря и благочинным над учителями учебных заведений.

12 марта 1825 года за сочинение «Declinatio Hermeneuticae Sacrae» удостоен степени доктора богословия.

С 30 января 1826 года — ректор Петербургской духовной академии, профессор богословских наук и член Синодальной конторы.

С14 января 1829 года — архимандрит Пинского Богоявленского монастыря.

17 августа 1830 года хиротонисан во епископа Пензенского и Саранского.

В 1832 году он временно управлял двумя епархиями: Нижегородскою и Саратовскою.

19 января 1835 года перемещён на Нижегородскую кафедру.

13 января 1847 года возведен в сан архиепископа Донского и Новочеркасского.

В 1851—1852 годы присутствовал в Святейшем Синоде.

6 марта 1867 года по болезни уволен на покой в Кременский Вознесенский монастырь Донской епархии.

Мирно окончилась жизнь архиепископа Иоанна. Он не только ждал смерти, но и знал о её близости в последний год своей жизни. Когда инспектор духовной семинарии, прощаясь с ним зимою, обещал посетить его в «летнюю вакацию», святитель спросил: «А когда у вас вакация начинается?» И когда услышал, что в июне, то спокойно и решительно сказал: «Не увидимся».

Из личных качеств святителя современники отмечали его «сострадательность, милосердие, нищелюбие до самозабвения, нестяжательность». Он, если сам не имел чем помочь, одалживал у другого, но просящему никогда не отказывал. В последние часы жизни строго приказывал, чтобы никакого дележа после его смерти не было, но все, что остается, раздать нуждавшимся.

Скончался 23 июня 1872 года. Погребён в Кременском монастыре в соборе за колонною правого клироса.

4 октября 1911 года при вскрытии могилы его для перенесения останков в усыпальницу под Новочеркасским кафедральным собором тело его и одежды были найдены нетленными.

Ссылки

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Иоанн (Доброзраков)

– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами: