Иоанн (Доброславин)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иоанн и фамилией Доброславин.

Епископ Иоанн (в миру Иван Михайлович Доброславин; 1871, село Василевка (ныне Починковский район, Нижегородская область) — 14 декабря 1937) — епископ Русской православной церкви, епископ Конотопский, викарий Черниговской епархии. Брат священника Валериана Доброславина (1869—1937).

Биография

Окончил Нижегородскую духовную семинарию по 2-му разряду.

3 декабря 1893 года определён и 4 февраля 1894 года рукоположен в священники (Сергачский уезд)

С сентября 1897 года по сентябрь 1898 года состоял учителем, заведующим и законоучителем местной церковно-приходской школе.

Прослушал курс наук в Казанской духовной академии.

В 1914 году пострижен в монашество, возведён в сан архимандрита и назначен настоятелем Новгород-Северского монастыря Черниговской епархии.

16 октября 1916 года в Новгород-Северске хиротонисан во епископа Новгород-Северского, викария Черниговской епархии.

С 1923 года — епископ Конотопский, викарий Черниговской епархии.

В том же году арестован и выслан в Нижний Новгород без права выезда.

В 1927 году упоминается как епископ Конотопский, пребывающий на покое.

Был арестован 17 ноября 1937 года, 2 декабря приговорён к расстрелу по обинению в «контр-революционной агитации». Расстрелян 14 декабря 1937 года.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_7899 Иоанн (Доброславин)] на сайте «Русское православие»

Отрывок, характеризующий Иоанн (Доброславин)

– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…