Иоанн (Смирнов, Фёдор Иванович)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иоанн и фамилией Смирнов.

Архиепископ Иоанн<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Архиепископ Иркутский и Верхоленский
21 января 1916 — 3 декабря 1918
Предшественник:	Серафим (Мещеряков)
Преемник:	Зосима (Сидоровский)
Епископ Забайкальский и Нерчинский
20 декабря 1912 — 21 января 1916
Предшественник:	Мефодий (Герасимов)
Преемник:	Мелетий (Заборовский)
Епископ Киренский, викарий Иркутской епархии
11 мая 1908 — 20 декабря 1912
Предшественник:	Владимир (Филантропов)
Преемник:	Евгений (Зернов)
Имя при рождении:	Фёдор Иванович Смирнов
Рождение:	29 декабря 1857(1857-12-29) село Полое, Ардатовский уезд, Симбирская губерния
Смерть:	3 декабря 1918(1918-12-03) (60 лет) Иркутск
Епископская хиротония:	11 мая 1908

Архиепископ Иоанн (в миру Фёдор Иванович Смирнов; 29 декабря 1857, село Полое, Ардатовский уезд, Симбирская губерния — 3 декабря 1918, Иркутск) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Иркутский и Верхоленский.

Биография

Родился в селе Полом Ардатовского уезда Симбирской епархии в семье бедного псаломщика.

Первоначальное образование получил в Алатырском духовном училище. В 1880 году с отличием окончил Симбирскую духовную семинарию. Как первый студент, за казенный счет был отправлен на учёбу в Московскую духовную академию, которую окончил в 1884 году со степенью кандидата богословия.

С 12 сентября 1884 года — преподаватель Харьковской духовной семинарии.

20 декабря 1885 года — перемещён в Витебское духовное училище на должность учителя русского и славянского языка.

12 ноября 1886 года — назначен в Самарскую духовную семинарию преподавателем обличительного богословия, истории и обличения русского раскола и сектанства.

С 21 октября 1889 года — преподаватель Священного Писания в Вятской духовной семинарии. С 22 августа 1901 года — инспектор той же семинарии.

С 31 июля 1903 года — настоятель Иркутского Князе-Владимирского монастыря и заведующий Иркутской церковно-учительской семинарией.

15 августа 1903 года — возведён в сан архимандрита.

11 мая 1908 года — хиротонисан во епископа Киренского, викария Иркутской епархии. Хиротония совершена в Иркутском Вознесенском монастыре святого Иннокентия архиепископом Иркутским Тихоном, епископом Енисейским Евфимием и епископом Забайкальским Мефодием.

С 20 декабря 1912 года — епископ Забайкальский и Нерчинский.

21 января 1916 года — возведен в сан архиепископа и назначен на Иркутскую и Верхоленскую кафедру.

Скончался 3 декабря 1918 года в Иркутске.

Ссылки

• Елена Ганженко. [iemp.ru/statiji/detail.php?ID=1767 Тайна старого камня]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_5811 Иоанн (Смирнов) II] на сайте «Русское православие»

Отрывок, характеризующий Иоанн (Смирнов, Фёдор Иванович)

Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.