Иоанн (Экономцев)

Его высокопреподобие архимандрит Иоанн
1-й председатель Синодального отдела Московского Патриархата по религиозному образованию и катехизации
1 февраля 1991 — 31 марта 2009
Церковь:	Русская православная церковь
Преемник:	Меркурий (Иванов)
1-й ректор Российского православного института Святого Иоанна Богослова
1992 год — 2010 год
Церковь:	Русская православная церковь
Преемник:	Даниил (Ишматов)
Образование:	Московский государственный университет
Имя при рождении:	Игорь Николаевич Экономцев
Рождение:	4 июля 1939(1939-07-04) (84 года) Москва, РСФСР, СССР
Принятие священного сана:	1986 год
Принятие монашества:	1989 год

Архимандри́т Иоа́нн (в миру И́горь Никола́евич Эконо́мцев; 4 июля 1939, Москва) — священнослужитель Русской православной церкви, архимандрит; историк, писатель. Отец писательницы Наталии Экономцевой.

Член-корреспондент Российской академии образования, а также, действительный член Российской академии естественных наук, член Российской экологической академии, член Союза писателей.

Биография

В 1963 году окончил филологический факультет Московского государственного университета.

В 1963—1970 годах работал преподавателем в школе.

С 1970 по 1978 годы — сотрудник министерства культуры, министерства иностранных дел (в 1971—1976 работал в посольстве СССР в Греции).

Как сотрудник советского посольства он провел несколько лет в Греции (1971—1976). Здесь он встретил митрополита Эстонского Алексия (Ридигера). Во время своего пребывания в Греции Экономцев посетил Святую гору Афон.

В 1978—1982 годах — старший научный сотрудник сектора византоведения Института всеобщей истории АН СССР.

В 1982 году он получил приглашение работать при Московской духовной академии. Там он читал лекции об истории православных церквей.

В 1983—1988 годах совмещал преподавательскую деятельность с работой помощника управляющего делами Московской патриархии митрополита Алексия. В это время он проводил богословские и церковно-исторические исследования, которые были опубликованы в Журнале Московской Патриархии.

В 1986 году митрополит Ленинградский Алексий (Ридигер) рукоположил его в сан диакона.

29 августа 1987 года в Успенском соборе Пюхтицкого монастыря митрополитом Алексием (Ридигером) был рукоположен в сан священника с возложением наперсного креста. Позднее удостоен сана протоиерея.

В 1989 году принял монашество с именем Иоанн в честь святого Иоанна Исповедника (+ 1730).

13 сентября 1989 года Определением Священного Синода назначен временным исполненяющим обязанностей заместителя председателя Отдела внешних церковных сношений. 25 октября 1990 года определением Священного Синода утверждён заместителем председателя ОВЦС.

12 октября 1990 года на учредительном собрании Союза православных братств был назначен председателем данной организации. По его инициативе в «Союзе…» было образовано пятнадцать секций. По словам протоиерея Владимира Воробьёва «Очень скоро стало ясно, что из всех секций Союза православных братств успешно развиваются только две: образовательная и, благодаря потоку гуманитарной помощи с Запада, секция благотворительности, поэтому председатель союза игумен Иоанн (Экономцев) предложил Патриарху Алексию создать два новых синодальных отдела: благотворительности и религиозного образования и катехизации».

1 февраля 1991 года назначен учреждённого тогда же председателем Синодального отдела Московского Патриархата по религиозному образованию и катехизации, одновременно, настоятель патриаршего подворья в бывшем Высоко-Петровском монастыре в Москве.

6 августа 1991 года на II съезде Союза православных братств. Председателем Союза вместо игумена Иоанна (Эконмцева) стал заместитель председателя Союза Православных братств иеромонах Кирилл (Сахаров), в связи с чем данная организация стала заметно радикализироваться.

В 1992 году участвовал в основании Российского православного института Святого Иоанна Богослова. Считал, что «задача РПИ состоит как раз в том, чтобы наполнить науку, внести в изучение её нравственный стержень».

Диакон Андрей Кураев критиковал игумена Иоанна за то, что в возглавляемом им отделе постоянно продавлась католическая, протестантская и даже оккультная литература, а закупкой литературы для Отдела официально занималась католичка: «Когда после критического выступления Патриарха Алексия из Отдела был уволен протоиерей Иоанн Свиридов, на его место (руководителя радио ОРОК) был назначен иеромонах Анатолий (Берестов). Он успел сделать лишь две-три передачи, причем в строго православном духе, — и был отстранен. На его место был назначен Валентин Никитин, и радио вновь стало филокатолическим. И тут одно из двух: или игумен Иоанн считает недопустимым проведение иной политики, кроме униатской, или он, сам имея православные воззрения, вынужден подчиняться западным спонсорам Отдела. Так что постоянное наличие в Отделе „отнюдь не ортодоксальных изданий“ есть проявление его несвободы. С точки же зрения православной миссии это называется „должностное преступление“».

С 6 апреля 1995 года — член-корреспондент Российской академии образования.

По словам игумен Петра (Еремеева): «90-е годы действительно стали для вуза славными. К сожалению, многопредметность порученного отцу Иоанну церковного послушания ограничивала его в возможностях занятия университетскими делами и у вуза со временем возникли некоторые сложности в развитии. Но, просматривая сегодня огромное количество документов, связанных с деятельностью нашей школы, я отдаю должное уважение заслугам первого ректора. Безусловно, им была сделана колоссальная работа».

27 января 2002 года в Храме Христа Спасителя Патриархом Алексием II возведён в сан архимандрита.

31 марта 2009 года Священный Синод удовлетворил его прошение об освобождении его с поста председателя Синодального отдела по религиозному образованию и катехизации, выразив ему благодарность за понесенные труды и оставив его на посту ректора Российского православного института святого апостола Иоанна Богослова В мае 2010 года был уволен с должности ректора.

Историк

Сфера научных интересов — история духовных связей Византии и России, влияние византийского православия (в том числе одного из наиболее известных его течений — исихазма) на русскую церковную мысль. Считает, что «если языческое прошлое европейских народов привело к неоязыческому Ренессансу, то наследие греческой античности, преображенное святоотеческим богословием — трудами Дионисия Ареопагита, Симеона Нового Богослова и исихастов дало импульс духовному Возрождению в палеологовской Византии, в южнославянских странах и на Руси. И насколько это Возрождение было возвышеннее, духовнее и чище западноевропейского Ренессанса с его болезненным разладом между верой и разумом, духом и плотью, оставляющем, несмотря на весь свой наигранный оптимизм, чувство безысходности и отчаяния».

Основные исторические работы о. Иоанна опубликованы в книге «Православие. Византия. Россия».

Писатель

Автор ряда художественных произведений (публикует их как «Игорь Николаевич Экономцев», а не «архимандрит Иоанн») в том числе романа «Записки провинциального священника» (главный герой — преподаватель духовной академии, получивший в середине 1980-х годов приход в провинции, архиереем которой является один из «никодимовцев»), мистического романа «Тайна восьмого дня» и др.

Его литературное творчество вызывает дискуссии в православной среде, резкую критику со сторону наиболее консервативно настроенных верующих. В то же время для некоторых представителей интеллигенции знакомство с этими книгами стало этапом на пути к православной вере.

Труды

книги

• Православие, Византия, Россия : Сб. ст. / Прот. Игорь Экономцев. Paris : YMCA-press, 1989; М., 1992.
• Записки провинциального священника. М., 1993 (переиздания — М., 1998; 2004; 2014).
• Стихи и драмы. М., 1993.
• Обетованный остров. М., 2000.
• Тайна восьмого дня: Мистический роман. Кострома, 2001.
• До востребования вечностью: Роман в письмах. Ч. 1, 2. М., 2004.

статьи

• «Исихазм и восточноевропейское Возрождение» // Богословские труды. № 29.
• «Византинизм, славяне и Россия» // Вопросы истории. 1989, № 5.
• «Рационально-религиозный идеал и идея империи в петровскую эпоху (К анализу церковной реформы Петра I)» // «Вестник Русского христианского движения», № 158 I 1990, стр. 5-33
• «Церковные реформы Петра I» // «Родина», 1991. — № 5.
• [www.btrudy.ru/resources/BT31/62_Ekonomtsev.pdf «Московская Духовная Академия в период пребывания в Троице-Сергиевой Лавре»] // Богословские труды. 1992, Выпуск 31. стр. 62-68
• Православие как первооснова и оправдание русской культуры : Докл. на VI Рождеств. чтениях 26 янв. 1998 г. / Игумен Иоанн [М], [1998]
• «Православный подход к экологическому кризису современной цивилизации» // Православие и экология. М. 1999.
• [oroik.netda.ru/chten_01/01econ.htm Русская православная церковь и возрождение культуры]
• [www.russkymir.ru/out.php?cat=18&did=475 Православное образование и молодёжь]

Ссылки

• [www.kiev-orthodox.org/site/meetings/520/ игумен Иоанн (Экономцев): «Приходы должны стать центрами православного просвещения»], 03.01.2004
• [www.patriarchia.ru/db/text/78621.html Архимандрит Иоанн (Экономцев): «В вопросах образования и воспитания необходим конструктивный диалог государства и Церкви»] // patriarchia.ru, 24 января 2006

Отрывок, характеризующий Иоанн (Экономцев)

– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.