Иоанн XVIII

Иоанн XVIII лат. Ioannes PP. XVIII<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
141-й папа римский
январь 1004 — 18 июля 1009
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Иоанн XVII
Преемник:	Сергий IV
Имя при рождении:	Джованни Фазано
Смерть:	18 июля 1009(1009-07-18) Рим, Италия
Отец:	Лев
Иоанн XVIII на Викискладе

Иоанн XVIII (лат. Ioannes PP. XVIII; в миру Джованни Фазано итал. Giovanni Fasano или Иоанн Фазаний, лат. Ioannes Fasanius; ? — 18 июля 1009, Рим) — папа римский с января 1004 по 18 июля 1009 года.

Биография

Иоанн родился в городке Рапаньяно близ Асколи-Пичено, до посвящения Фазаниус. Он был сыном римского священника по имени Лев и его жены Стефании. Считается, что он был избран по воле Джованни Кресченци III (ум.1012), главы самой могущественной семьи в городе и, возможно, родственника Иоанна. Он был избран на Рождество, а рукоположён в следующем месяце.

Понтификат

Сравнительно продолжительное правление Иоанна было спокойно и ничем не примечательно, так как папа вынужден был балансировать между семьёй Кресченци, императором Генрихом II Святым и маркграфом Ардуином, а Рим страдал от чумы и набегов сарацин.

Отношения с христианскими королевствами

При Иоанне XVIII император Генрих II Святой был коронован королём Италии. Церемония прошла в Павии. Жители, однако, восстали, раздраженные засильем в городе немецких войск. Реакция Генриха была суровой: восстание было подавлено.

Хронист Титмар Мерзебургский (975-1018) указывает, что Иоанн очень хотел, чтобы Генрих II посетил Рим и упрашивал того сделать это в 1004 году, чтобы быть коронованным в Риме, но Джованни Кресченци этому противился.

Церковные дела

Иоанн был не просто креатурой Кресченци, сохранился ряд документов, которые показывают, что он пытался предпринять серьезные шаги по реформированию Церкви. Он стремился урегулировать споры между церквями Рима и Константинополя, в частности, Патриарх Константинопольский Сергий II (999-1019) в итоге вернул имя папы римского в диптихи. Считается, что на это повлиял Джованни Кресченци, близкий к византийцам.

В 1007 году папа с разрешения Генриха II основал епархию в Бамберге (Бавария). Император хотел, чтобы эта епархия стала базой для христианизации славянских переселенцев на Верхнем Майне. Папа сам активно поощрял миссионерство среди славян.

В конце 1007 года папа узнал, что французские епископы Леотерик и Фульк Орлеанский угрожают привилегиям аббатства Флери. Он вызвал обоих епископов в Рим и пригрозил отлучением в случае продолжения нападок. Он также предупредил короля Роберта II, чтобы он не поощрял действия епископов.

Следуя примеру папы Иоанна XV, Иоанн XVIII в середине 1004 года торжественно канонизировал пятерых польских мучеников - Бенедикта, Иоанна, Исаака, Матфея и Христиана. Он также присвоил паллий архиепископам Трира и Кентербери.

Иоанн XVIII скончался 18 июля 1009 года в столице Италии.

Литература

• Корелин М. С.,. Иоанн, римские папы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Claudio Rendina, I Papi - storia e segreti, Newton&Compton Editori, Ariccia, 2005

Отрывок, характеризующий Иоанн XVIII

– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.