Иоганн Алхимик (маркграф Бранденбург-Кульмбаха)

Иоганн Алхимик Johann der Alchimist<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Место погребения:	Хайльсброннский монастырь

Иоганн I Алхимик (нем. Johann der Alchimist; 1406 — 16 ноября 1464, Байерсдорф) — маркграф Байрейта (Бранденбург-Кульмбаха) в 1440—1457 годах из династии Гогенцоллернов.

Биография

Иоганн был старшим сыном бранденбургского маркграфа Фридриха I (1371—1440) и Елизаветы Баварской (1383—1442).

После женитьбы на Барбаре Саксен-Виттенбергской (1405—1465), дочери герцога Рудольфа III, надеялся стать наследником тестя. Но когда в 1422 году Рудольф III умер, германский император Сигизмунд был в плохих отношениях с Гогенцоллернами и отказал Иоганну в его притязаниях, выплатив ему небольшую денежную компенсацию.

13 января 1426 года маркграф Фридрих I назначил старшего сына регентом Бранденбурга, сохранив за собой права и титул курфюрста. Иоганн оказался плохим правителем и не пользовался популярностью у подданных Он занимался не столько государственными делами, сколько алхимией, пытаясь получить золото. Отсюда и его прозвище — Алхимик.

Поняв опасность, в которой находился Бранденбург, курфюрст Фридрих I в 1437 году передал Иоганну земли во Франконии, богатые залежами руды, а регентом курфюршества назначил своего второго сына — Фридриха.

В 1440 году после смерти отца Иоганн унаследовал Бранденбург-Кульмбах и владения в Верхнем Пфальце.

В 1457 году он отрекся от престола и полностью посвятил себя алхимии. Поскольку сыновей у него не было, его владения перешли брату.

Дети

У Иоганна Алхимика и его жены Барбары Саксен-Виттенбергской было четверо детей:

• Рудольф, родился и умер в 1424
• Барбара (1423—1481), с 1433 жена Лудовико III Гонзага
• Елизавета (1425—1465), 1-муж (1440) Иоахим, герцог Померании, 2-й муж (1454) Вартислав, герцог Померании
• Доротея (1431—1495), 1-й муж (1445) король Дании Кристофер III Баварский, 2-й муж (1449) король Дании Кристиан I.

Литература

• Theodor Hirsch, Johann der Alchymist. In: Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). Band 14, Duncker & Humblot, Leipzig 1881, S. 153.
• Johannes Schultze, Johann (der Alchimist). In: Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 10, Duncker & Humblot, Berlin 1974, ISBN 3-428-00191-5, S. 472 f. (Digitalisat).
• R. Seyboth, Markgraf Johann der Alchimist von Brandenburg (1406—1464). Studien zu seiner Persönlichkeit und seiner Politik, in: Jahrbuch für fränkische Landesforschung 51 (1991), S. 39-69.
• M. Spindler, A. Kraus, Geschichte Frankens bis zum Ausgang des 18. Jahrhunderts, München 1997. ISBN 3-406-39451-5

Ссылки

• [mdz.bib-bvb.de/digbib/lexika/adb/images/adb014/@ebt-link?target=idmatch(entityref,adb0140155) Allgemeine Deutsche Biographie]  (нем.)
• [www.marlesreuth.de/johann4_markgraf_brandenburg_alchimist_1406.html Marlesreuth.de]  (нем.)
• [www.bnbt.de/~tr1035/bt/wer/mgalbrechtachilles.htm Wer ist wer in Bayreuth?]  (нем.)
• Herbert Eulenberg|Eulenberg, Herbert. The Hohenzollerns. Translated by Mildred Mary Bozman|M. M. Bozman. The Century Co. New York, 1929.

Отрывок, характеризующий Иоганн Алхимик (маркграф Бранденбург-Кульмбаха)

В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.