Иоганн II (князь Лихтенштейна)
| Иоганн II, князь Лихтенштейна Johann von und zu Liechtenstein<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Иоганн II, 1908</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 12 ноября 1858 — 11 февраля 1929 | |||
| Предшественник: | Алоиз II | ||
| Преемник: | Франц I | ||
| Рождение: | 5 октября 1840 | ||
| Смерть: | 11 февраля 1929 (88 лет) | ||
| Отец: | Алоиз II | ||
| Мать: | Франциска Кински фон Вшинитц и Теттау | ||
| Супруга: | нет | ||
| Дети: | нет | ||
| Награды: |
| ||
Иоганн II (нем. Johann von und zu Liechtenstein, 1840—1929) — князь Лихтенштейна, правивший более 70 лет с 1858 по 1929 годы. За время его правления в Лихтенштейне было проведено множество реформ.
Содержание
Биография
Иоганн получил отличное образование, учился в Германии, Бельгии и Франции. Он владел несколькими языками. Его учителем был барон Карл фон Фогельсанг, который оказал большое влияние на формирование взглядов будущего князя в различных вопросах.
Иоганн имел репутацию знатока и покровителя искусств. Он значительно пополнил и реорганизовал картинную галерею Лихтенштейна. В период с 1905 по 1912 по указанию Иоганна замки Лихтенштейнов в Мария-Энцерсдорфе и Вадуце были отреставрированы. Позднее замок Вадуц стал официальной резиденцией князей[1]. Кроме того, князь поддерживал своими пожертвованиями и другие музеи. В частности, Иоганн II помогал Историческому музею Вены (ныне «Венский музей») в создании картинной галереи[2].
Иоганн внес значительный вклад в развитие науки. В частности, он помогал Фармакологическому институту при Венском университете, а также Академии Наук. В 1895 году Иоганн II основал первый в Австро-Венгрии Институт Плодоводства и Садоводства. Он также финансировал различные благотворительные общества.
Иоганн находился на троне Лихтенштейна на протяжении 71 года, и его правление является одним из самых длительных в мировой истории. Он был человеком малообщительным, и, прожив почти 90 лет, так и не женился, передав княжескую корону своему брату Францу, также не оставившему после себя прямых потомков.
Реформы Иоганна II
При Иоганне II, в 1866 году Княжество Лихтенштейн стало независимым государством, официально провозгласило свою независимость, а двумя годами позже, в 1868 Лихтенштейн провозгласил себя нейтральным государством (вслед за Швейцарией)[3]. В 1868 году была упразднена армия Лихтенштейна в связи с нецелесообразностью её содержания. На момент упразднения в ней состояло 80 человек, и в случае военной агрессии отразить нападение она бы не смогла[4].
После окончания Первой мировой войны и значительного изменения политической ситуации в Европе, в частности распада Австро-Венгрии, с которой у Лихтенштейна традиционно были крепкие политические и экономические связи, Княжество Лихтенштейн было вынуждено заключить со Швейцарией почтовую унию в 1921 году и таможенную в 1923 году. Согласно этим униям Швейцария взяла на себя организацию почтовой и таможенной службы, а также охрану границ с Австрией.
В 1921 году Иоганн подписал новую Конституцию Лихтенштейна[5], по которой страна является «наследственной конституционной монархией, управляемой согласно демократическим и парламентским принципам»[6]. Эта конституция действует до сих пор, хотя и с некоторыми изменениями. Помимо этого, Иоганн II учредил правительство. До этой реформы существовал назначаемый князем администратор. За князем осталось право вето на принимаемые законы, но оно практически не применялось. Также был учрежден Парламент (Ландтаг). При Иоганне II был основан Государственный Банк.
Напишите отзыв о статье "Иоганн II (князь Лихтенштейна)"
Ссылки
- [staratel.com/articles/novosti/zhivopis/avstriiskoe-iskusstvo-xix-veka-iz-kollekcii-knyazya-lixtenshteinskogo.html Австрийское искусство XIX века из коллекций князя Лихтенштейнского] — среди экспонатов два портрета Иоганна II в детстве
Примечания
- ↑ [furstentum.info/index.php?Itemid=58&id=10&option=com_content&task=view Княжество Лихтенштейн с 1806 по 2006 годы]
- ↑ [www.bolshoybusiness.ru/news/1/94/ Бидермайер из Княжеский коллекций Фон унд цу Лихтенштейн. Журнал «Большой Бизнес», 15 сентября 2009 года]
- ↑ [gorods-liechtenstein.turmir.com/ Города Лихтенштейна]
- ↑ [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Mon_Evr/18.php Перемены в судьбе Лихтенштейна]
- ↑ [www.constitution.garant.ru/DOC_3864841.htm Конституция Лихтенштейна. Полный текст]
- ↑ Конституция Лихтенштейна, статья 2
Отрывок, характеризующий Иоганн II (князь Лихтенштейна)
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
