Иоганн V Валленроде

Иоганн V Валленроде нем. Johannes V von Wallenrode
Архиепископ Льежа как Жан VII Валленрод
1418 — 1419
Церковь:	Римская католическая
Предшественник:	Жан VI Баварский
Преемник:	Жан VIII Хайнсберг
12-й Архиепископ Рижский
1393 — 1418
Церковь:	Римская католическая
Предшественник:	Иоганн V Валленроде
Преемник:	Иоганн VI Амбунди
Рождение:	1370(1370) Бад-Бернеке
Смерть:	28 мая 1419(1419-05-28) Алкене

Иоганн V Валленроде (родился в 1370 году в Бад-Бернеке (Фихтеле) — скончался 28 мая 1419 года в Алкене (Бельгия) — рыцарь немецкого ордена; рижский архиепископ, вступивший в должность в 1393 году после завоевания орденом возможности назначать своих архиепископов. Занимал пост до 1418 года под именем Иоганн V. С 1418 по 1419 года занимал пост архиепископа Льежа под именем Иоганн VII.

Семья

Семья Валленроде происходит из франкских рыцарей, обладавших небольшими фамильными владениями в Верхней Франконии. Несмотря на небольшой домен, семья Валленроде приобрела колоссальное влияние в иерархической структуре Тевтонского ордена. Самый известный представитель рода, Конрад, ставший великим магистром, приходился Иоганну дядей (или, по другой версии, старшим братом). Известно, что до 1391 года он учился в Вене, а до 1392 года получал образование в престижном Болонском университете, который заканчивали представители многих немецких феодальных семей.

Вступление в должность

Ситуация в Риге в начале 1390-х годов была довольно напряжённой в связи с конфликтным настроением архиепископа Иоганна IV Зинтена, которого не устраивала тотальная гегемония орденских представителей, в связи с чем тот подавал жалобы на орден королям и папе. В итоге папа под влиянием крупного денежного подношения принял решение в пользу ордена и Иоганн Зинтен был дерзко смещён с должности и вынужден был отправиться на новую должность. Сразу же возник вопрос в связи с грубым нарушением церковного канона, поскольку в столь юном возрасте (на момент «переворота» в Риге Иоганну было 23 года) он не имел права занимать этот пост, но личное вмешательства папы Бонифация IX способствовало прекращению дискуссии по этому поводу. Личность молодого и малоопытного архиепископа была выгодна руководству Ливонского ордена, который был заинтересован в лояльном ставленнике, оказывавшем официальную поддержку любым начинаниям ливонских братьев.

Выделение денег на военные нужды ордена

Также сложность заключалась в милитаристских устремлениях ордена на юг, против литовского государства и Польши, богатые земли которых прельщали немецких феодалов. Орден пытался изыскать средства на военные нужды. В основном Иоганн V выступал в роли финансиста немецких военачальников, особенно поддерживая денежными вливаниями из Ливонии представителей крупного немецкого феодального рода Виттельсбахов, завоевавшим влияние в Тевтонском ордене. Виттельсбахи владели обширными территориальными комплексами в Баварии и были практически главными идейными вдохновителями антилитовской политической стратегии Ордена. В дипломатическом плане Иоганн также проявлял активность, постоянно осуществляя поездки в Италию с целью заручиться поддержкой влиятельных католических иерархов для начала военной операции против Великого княжества Литовского и его союзников.

Отношения с магистрами

В период его правления он поддерживал конструктивные отношения со всеми магистрами Ливонского ордена, но в особенности старался благоволить личности Веннемара фон Брюггеноэ, которому в какой-то степени был обязан своим назначением на должность в Рижской архиепархии. Также он сохранял тесные контакты с Конрадом фон Фиттингхофом, через которого посылал финансовые транши для вооружения феодального войска.

Новые назначения

В 1410 году папа Григорий XII назначил Иоганна своим главным посланником и уполномоченным в Германии. Затем Иоганна V как фюрста Германской империи в 1414 году пригласили на собор в Констанцу, по решению которого был предан мучительной казни — сожжению на костре — чешский проповедник и мыслитель Ян Гус. Во время этого 4-летнего собора Иоганн приложил много усилий при дворе короля Сигизмунда I для того, чтобы дипломатическими методами предотвратить раскол в западной католической церкви.

В 1418 году отправился на новое место — в льежскую архиепархию. Эту должность можно было воспринимать как повышение в статусе. Папа Мартин V дал ему в качестве архиепархии Льеж, тем самым продемонстрировав высокую оценку его дипломатической деятельности в Констанце. Однако там он скончался через год.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Иоганн V Валленроде

Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.