Иоиль (Быковский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иоиль и фамилией Быковский.

Архимандрит Иоиль (в миру Иван Быковский; 30 марта (10 апреля) 1726, Белоруссия — 25 августа (5 сентября) 1798, Ярославль) — архимандрит Русской православной церкви, преподаватель, духовный писатель.

Биография

С 1741 по 1753 учился в Киево-Могилянской академии.

В 1757 году пострижен в монашество с именем Иоиль, рукоположен в сан иеродиакона. После этого начинает преподавать в Киево-Могилянской академии.

В феврале 1758 году Киевская духовная консистория отправила его в Петербург преподавать в Сухопутном шляхетном корпусе. Одновременно был законоучителем и в Императорской академии художеств.

В начале 1760-х переведён в Чернигов архимандритом Троицкого Ильинского монастыря.

В 1776 году становится архимандритом Спасо-Преображенского монастыря Ярославля а также становится ректором семинарии при монастыре и цензором духовной литературы.

За десять лет служения в Ярославле архимандрит Иоиль значительно приумножил книжные богатства ризницы. Впоследствии монастырские описи показали, что ни одна книга не была пропавшей или списанной. Позже, когда по указу Екатерины Второй монастырь упразднили и превратили в архиерейский дом под управлением Арсения (Верещагина), пропажи стали обычным явлением. Как писал в своем дневнике, напечатанном в «Ярославских епархиальных ведомостях» в 1804 — 1805 годах (его копия есть в экспозиции) архиепископ Арсений, по 1 января 1791 года пропало 1549 книг.

3 июля 1787 году «по высочайшему указу» Екатерины II Спасо-Ярославский монастырь был упразднён и превращён в архиерейский дом, а Быковский отстранён от всех дел и отправлен на пенсию, но остался жить в монастыре.

Находясь на покое, Иоиль на зависть многим получал старое годовое жалованье в 500 рублей, что позволяло ему выписывать книги из Москвы и Петербурга. Круг его интересов был весьма широк. «Путешествие Гулливера» Джонатана Свифта соседствовало на полках с трудом «Предтеча вечности. Вестник смерти».

Скончался в 1798 году в Ярославле, похоронен в Ярославском Толгском монастыре.

Архимандрит Иоиль и «Слово о Полку Игореве»

С именем архимандрита Иоиля связана история находки «Слова о полку Игореве». Граф Алексей Мусин-Пушкин объясняет это такими словами: «До обращения Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль Быковский, муж с просвещением и любитель словесности. По уничтожении штата остался он в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, по сему случаю мой комиссионер купил у него все русские книги, в числе коих в одной, под названием „Хронограф“, в конце и найдено было „Слово о полку Игореве“…»

Андре Мазон выдвинул гипотезу, согласно которой Быковский мог быть автором «Слова о полку Игореве». Эту же точку зрения отстаивал Александр Зимин. Так Зимин писал: «Из числа лиц, живших в конце XVIII века и знакомых с рукописью Игоревой песни, никто, кроме Быковского, не может претендовать на то, чтобы можно было связать с его именем создание этой героической поэмы». Зимин полагал, что «Слово о полку Игореве» было написано незадолго до 1791 года. В современной славистике признана несостоятельность такой гипотезы. Иоиля Быковского считают лишь возможным владельцем Мусин-Пушкинского сборника.

Согласно последним исследованиям, более вероятной считается версия о том, что Мусин-Пушкин, будучи обер-прокурором Синода, получил сборник, содержавший «Слово», из библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря зимой 1791/92 года и присвоил его.

Публикации

• Архимандрит Иоиль издал «Букварь, или Начальное учение хотящим учитися книг писмены славенскими» (Чернигов, 1765)
• «Истина, или Выписка о истине» (Ярославль, 1787).

Источники

• [www.hrono.ru/biograf/bio_i/ioil.html Биография на сайте «Хронос»]

Литература

• Бобров А. Г. [lib2.pushkinskijdom.ru/Media/Default/PDF/TODRL/62_tom/24-Бобров.pdf Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника со «Словом о полку Игореве»] // Труды Отдела древнерусской литературы. — СПб.: Российская Академия наук. Институт русской литературы (Пушкинский Дом), 2014. — Т. 62. — С. 528-553.
• Лукьянов В. В. Первый владелец рукописи «Слова о полку Игореве» — Иоиль Быковский // Труды Отдела древнерусской литературы / АН СССР. Ин-т рус. лит. — 1956. — Т. 12. — С. 42—45. [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=6801]
• Прийма Ф. Я. К истории открытия «Слова о полку Игореве» // Труды Отдела древнерусской литературы / АН СССР. Ин-т рус. лит. — 1956. — Т. 12. — С. 46—54. [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=6802]

Отрывок, характеризующий Иоиль (Быковский)

– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.