Иольдиевое море

Иольдиевое море — слабосолёный морской водоём, образовавшийся во впадине Балтийского моря после освобождения её от льдов последнего оледенения. Явилось следующей фазой развития водоёма после спуска Балтийского ледникового озера до уровня океана. Море сообщалось с океаном через пролив, проходивший по территории современной Среднешведской низменности. Датские проливы не функционировали.

Название моря произошло от названия двустворчатого моллюска Portlandia arctica, ранее известного как Yoldia arctica, являвшегося руководящей формой этого этапа эволюции Балтийского бассейна.

История бассейна

Событием, от которого отсчитывается история Иольдиевого моря, был стремительный спуск Балтийского ледникового озера через новый канал стока на территории Среднешведской низменности и осушения пролива Эресунн. Это произошло по современным оценкам около 11700 — 11600 лет назад

Уровень Балтийского бассейна упал на 25 метров до уровня океана. Падение уровня воды в Балтийском бассейне привело к осушению огромных территорий, особенно на юге и западе. Поверхность Иольдиевого моря в момент его возникновения лежала на 50 — 52 метра ниже современного уровня моря. За время существования Иольдиевого моря его поверхность поднялась на 10-12 метров вслед за эвстатическим подъёмом уровня мирового океана. Одновременно имело место изостатическое поднятие земной коры в районах, освободившихся от массы ледникового покрова. В южной и восточной части бассейна скорость подъёма уровня океана опережала скорость изостатического подъёма и происходило наступление моря. Одновременно, в северной и западной части бассейна, где скорость поднятия недавно освобождённой ото льда коры была выше, море, напротив отступало. По мере деградации ледника границы зон трансгрессии и регрессии смещались на север .

Современные исследователи выделяют в истории бассейна 3 стадии.

Первая (пресноводная) стадия

На первой стадии, длившейся около 250 лет после спуска Балтийского ледникового уровня в Иольдиевом море сохранялся пресноводный режим. С одной стороны, пролив между озером Венерн и Балтийским бассейном был ещё слишком узким, а с другой — потепление климата в пребореальном периоде вызвало интенсивное таяние ледникового покрова и, как следствие, поступавшие с востока масс пресной воды. Оба фактора препятствовали проникновению солёной морской воды в Балтийский бассейн.

Вторая (солоноватая) стадия

Затем около 11300 лет назад начинается поступление солёной воды в бассейн Иольдиевого моря и постепенно устанавливается слабосолёный режим. В качестве причины этого явления могут рассматриваться две группы факторов, которые могли действовать совместно: с одной стороны, могло иметь место сокращение потока пресной воды в западном направлении в связи с ослаблением интенсивности таяния ледника или сокращения его площади; с другой — эвстатический подъём уровня океана мог вызвать увеличение глубины пролива и движение солёной морской воды в придонных слоях в восточном направлении. Осолонение бассейна происходило постепенно, развиваясь с запада на восток. Осадки, характерные для слабосолёных водоёмов, свидетельствуют об установлении морского режима на всей территории Балтийского бассейна до крайних восточных и южных районов, исключая, возможно, области непосредственно примыкавшие к ледниковому покрову. При этом наибольшая солёность наблюдалась в проливе и прилегающих к нему областях. Имеются свидетельства существования галоклина на этой стадии. Этот период длился по разным оценкам от 70 до 350 лет и закончился около 11000 лет назад.

Третья (пресноводная) стадия

Дальнейший гляциоизостатический подъём южной части Скандинавского полуострова привёл к постепенному обмелению пролива, прекращению поступления солёной воды из океана и установлению пресноводного режима в Балтийском бассейне. Этот период продлился около 250 лет.

Окончанием истории Иольдиевого моря считается момент, когда продолжающееся изостатическое поднятие привело к началу подъёма уровня воды в Балтийском бассейне выше уровня океана и образования Анцилового озера около 10700 лет назад.

География

Пролив Нерке

Море сообщалось с океаном через пролив, проходивший по территории современной Среднешведской низменности: через озёра Меларен и Ельмарен, пролив на территории провинции Нерке, далее через низменности к западу от горы Биллинген и котловину озера Венерн, которая сообщалась с Северным морем через 3 пролива в долинах современных рек Гёта-Эльв, Стейнсэльве и в районе города Уддевалла.

Береговая линия

В Швеции граница ледникового покрова проходила в 30 км к югу от Стокгольма, Ботнический залив был полностью покрыт ледяным щитом. Готланд и Эланд, как и сейчас, были островами. Побережье в районе современных Германии и Польши располагалось к северу от современного: остров Борнхольм был соединён широким сухопутным мостом с материком, побережье Польши лежало к северу от современной Лавица-Слупска. В центре Балтийского бассейна на территории занимаемой ныне Норра-Мидшёбанкен и Сёдра-Мидшёбанкен располагался крупный остров, отделённый от суши на юге узким проливом. Из под ледникового покрова освободилась юго-восточная часть Финляндии, большая часть этой территории оказалась ниже уровня моря. В частности, современная система Сайма в это время была заливом Иольдиевого моря. В районе современных Лахти и Хювинкяа появились архипелаги. Уровень поверхности Ладожского озера лежал выше уровня Иольдиевого моря, сток осуществлялся по территории, занимаемой в предшествующую эпоху Хейниокским проливом.

Соединение с Белым морем

В отечественной литературе можно встретить упоминание о проливе между бассейнами Балтийского и Белого моря через котловины Ладожского и Онежского озёр, который существовал на Иольдиевой стадии эволюции Балтийского бассейна. Впервые гипотеза о существовании так называемого Ловенова пролива была выдвинута в 1861 году и господствовала до середины 1960-х годов, затем был получен ряд палеонтологических и палеогеографических доказательств невозможности связи между бассейнами в рассматриваемую эпоху. В современных палеогеографических реконструкциях западных авторов эта гипотеза не встречается.

Осадки

Современное положение береговых линий линий Иольдиевого моря существенно различается в разных регионах Балтийского бассейна. На территории Финляндии она находится на высотах от 120 до 160 метров над уровнем моря, в районе острова Готланд — от 18 до 35 метров. В южной части Балтийского бассейна (побережье Польши) она же лежит на глубине порядка 50 метров ниже уровня моря, в Южной Швеции (Ханёбуктен) от 30 до 40 метров, в Прибалтике — порядка 30 метров.

Осадки представлены преимущественно серыми глинами лимногляциального происхождения с низким (до 2 %) содержанием органического материала. Наряду с глинами встречаются илы и пески. Карбонат кальция отсутствует или представлен в незначительных количествах. Характерны нерегулярные вкрапления сульфата железа. Для южной части бассейна, особенно на ранних этапах, характерно переотложение осадков Балтийского ледникового озера, подвергавшихся интенсивной эрозии после его осушения. Наибольшая солёность имела место на территории пролива между озером Венерн и Стокгольмом. В северной части бассейна, прилегающей к фронту ледника продолжалось отложение ленточных глин. Во отложениях второго (солёного) периода присутствуют морские виды диатомовых водорослей, остракод, фораминифер, двустворчатые моллюски, в частности Portlandia (Yoldia) arctica. В целом осадки бедны органическими остатками, особенно по сравнению с западной частью котловины озера Венерн. В северной и восточной частях Балтики распространяется Кольчатая нерпа(лат. Pusa hispida) проникшая сюда через пролив Нерке. . В прибрежных областях господствовали сосновые леса. Носители мезолитических культур продолжали населять Ютландию, Сконе и южный берег моря.

См. также

Этапы эволюции Балтийского моря в послеледниковое время

Этап	Датировка, лет назад
Балтийское ледниковое озеро	14000 — 11700
Иольдиевое море	11700 — 10700
Анциловое озеро	10700 — 9800
Мастоглоевое море	9800 — 8500
Литориновое море	8500 — 4000
современное Балтийское море	4000 — наше время

Литература

• Björck, S A review of the history of the Baltic Sea, 13.0–8.0 ka BP. (англ.) // Quaternary International : Журнал. — 1995. — Vol. 27. — P. 19 - 40.
• Uscinowicz, S [www.pgi.gov.pl/en/dokumenty-in-edycja/cat_view/218-publikacje/221-special-papers-.html Relative sea level changes, glacio-isostatic rebound and shoreline displacement in the Southern Baltic] (англ.) // Polish Geological Institute Special Papers : Сборник. — Gdañsk, 2003. — Vol. 10.
• [www.mos.gov.pl/g2/big/2011_11/027f3d8c76e74fe38353f6b2ed2b3f3d.pdf Geochemistry of Baltic sea surface sediments] / Science editor Uscinowicz, S. — Warszawa: Polish Geological Institute - National Research Institute, 2011. — P. 356. — S. 70-72. — ISBN 978-83-7538-814-5.
• Andrén, T, Björck, S, Andrén, E, Conley, D, Zillén, L, Anjar, J. The Development of the Baltic Sea Basin During the Last 130 ka // [link.springer.com/book/10.1007/978-3-642-17220-5 The Baltic Sea Basin] / editors Harff, J, Björck, S, Hoth, P. — Berlin Heidelberg: Springer-Verlag, 2011. — P. 449. — S. 75-97. — ISBN 978-3-642-17220-5.
• Mörner, N.-A. The Baltic Ice Lake-Yoldia Sea transition (англ.) // Quaternary International : журнал. — Copyright © 1995 Published by Elsevier Ltd., 1995. — P. 95-98. — DOI:10.1016/1040-6182(94)00065-D.

Ссылки

• Alvar Soesoo, Väino Puura, Jüri Vassiljev, Sigrid Hade; Programming, design: Janek Kaas, Pille Link. [www.geoeducation.info/cobweb/Materjalid/BALTIC_SEA.html Geological history of the Baltic Sea] (англ.). Institute of Geology at Tallinn University of Technology (Oktober 2010). — Хорошо иллюстрированный ресурс, посвящённый геологической истории Балтийского моря.. Проверено 12 апреля 2014.
• Björck, S. [www.geol.lu.se/personal/seb/Maps%20of%20the%20Baltic.htm Карты, иллюстрирующие формирование бассейна Балтийского моря] (англ.). Лундский университет. Проверено 12 апреля 2014.

Отрывок, характеризующий Иольдиевое море

Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.