Иона (Капустин)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Иона и фамилией Капустин.

Епископ Иона
Епископ Екатеринбургский, викарий Пермской епархии
19 мая 1846 — 21 ноября 1859
Предшественник:	Мелхиседек (Золотинский)
Преемник:	Ириней (Боголюбов)
Имя при рождении:	Ипполит Леонтьевич Капустин
Рождение:	11 (22) января 1790(1790-01-22) Тобольск, Тобольская губерния, Российская империя
Смерть:	13 (25) ноября 1867(1867-11-25) (77 лет) Далматово, Шадринский уезд, Пермская губерния, Российская империя
Отец:	Леонтий Васильевич Капустин

Епископ Иона (в миру Ипполит Леонтьевич Капустин; 11 (22) января 1790, Тобольск — 13 (25) ноября 1867, Далматовский Успенский монастырь) — епископ Русской православной церкви, епископ Екатеринбургский, викарий Пермской епархии.

Биография

Родился 11 января 1790 года в Тобольске, в семье протоиерея Камышловского Покровского собора Леонтия Васильева Капустина. В 1793 о. Леонтий стал настоятелем церкви Преображения Господня в селе Батурино Шадринского уезда Пермской губернии (ныне Курганская область).

С 1800 года Ипполит Леонтьев Капустин учился в Пермской семинарии. С 2 сентября 1809 года — учитель Пермской семинарии.

С 29 октября 1818 года — инспектор Пермского духовного училища.

23 августа 1820 года поступил в Московскую духовную академию. 30 июня 1824 года окончил курс академии.

С 11 апреля 1825 года — инспектор Пермской семинарии.

15 июня 1826 года пострижен в монашество с именем Иона; 20 июня рукоположен во иеродиакона, а 22 июня — во иеромонаха.

21 сентября 1826 года утвержден в степени магистра.

С 22 июня 1829 года — ректор семинарии, а 30 июня возведён в сан архимандрита.

15 марта 1830 года перемещён ректором Тобольской семинарии; 30 июля того же года назначен настоятелем Межигорского монастыря Иоанна Предтечи (Тобольская епархия).

С 11 августа 1832 года — настоятель Градо-Тобольского Знаменского монастыря.

С 16 ноября 1835 года — настоятель Григорьево-Бизюкова монастыря.

16 марта 1836 года определен ректором Екатеринославской семинарии.

В 1843 и 1844 годах был на чреде священнослужения в Санкт-Петербурге и состоял членом Академического комитета.

19 мая 1846 года хиротонисан во епископа Екатеринбургского, викария Пермской епархии.

В годы управления его викариатством возникла идея открытия в Екатеринбурге семинарии, но епископ Иона отклонил прошение духовенства, объяснив своё решение тем, что семинарии существуют только в епархиальных центрах, а потому с его стороны подобная просьба будет выглядеть «затеею честолюбивою и властолюбивою».

Епископ Иона был простой, нетребовательный для себя. Но при всей простоте он во всём требовал строгого порядка.

21 ноября 1859 года уволен на покой в Далматовский Успенский монастырь, по болезни.

Последние годы жизни преосвященный провёл в тяжкой болезни, которая приковала его к постели на несколько лет.

К 100-летию непрерывного священствования рода Капустиных в 1865 году Батуринскому Спасо-Преображенскому храму (в котором был настоятелем брат Ионы о. Иоанн) Иона подарил колокол весом 250 пудов.

Скончался 13 ноября 1867 года. Похоронен в Далматове, за правым клиросом Успенского собора Далматовского монастыря.

Ссылки

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• [www.ekaterinburg-eparhia.ru/history/gracesarhipastyri/ekbvikarii/at228 Епископ Иона]

См. также

• Антонин (Капустин), племянник Ионы, Начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме.

Отрывок, характеризующий Иона (Капустин)

Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.