Иосиф Фердинанд Баварский

Иосиф Фердинанд Баварский (нем. Joseph Ferdinand von Bayern; 27 октября 1692, Вена — 6 февраля 1699, Брюссель) — курпринц Баварский, правнук по материнской линии Филиппа IV. С 1698 года принц Астурийский, наследник своего двоюродного деда, бездетного инвалида короля Испании Карла II; его смерть в детском возрасте обострила противоречия, приведшие к Войне за испанское наследство.

Происхождение

Сын курфюрста Максимилиана II и его первой жены Марии Антонии, дочери императора Леопольда I и Маргариты Терезы. Оба его родных брата также умерли в детстве. Его младший единокровный брат Карл (сын Максимилиана II от второго брака) впоследствии стал императором Священной Римской империи Карлом VII.

Претендент на испанский престол

Перед началом Войны за испанское наследство Иосиф Фердинанд был фаворитом Англии и Голландии в борьбе за испанский престол. В 1698 году Карл II назвал его своим наследником. Таким образом Иосиф Фердинанд мог стать не только курфюрстом Баварии, но также королём Испании, включая её огромные заморские владения и осуществить амбиционные мечты своего отца по возвеличиванию династии Виттельсбахов.

Его неожиданная смерть в возрасте шести лет от оспы сделала недействительным англо-французский договор о разделе Испании и привела 2 марта 1700 года ко второму договору между Францией, Англией и Голландией. По нему Филипп Анжуйский получал Неаполь, Сицилию и Милан, а остальные испанские владения отходили к Карлу, сыну Леопольда I. Леопольд не принял условия договора, и Людовик XIV нарушил соглашение, приведя к власти в Испании своего внука Филиппа Анжуйского (Филиппа V).

Иосиф Фердинанд умер в Брюсселе, так и не побывав в Испании; похоронен в брюссельском кафедральном соборе Св. Михаила.

Литература

• Vít Vlnas: Princ Evžen Savojský. Život a sláva barokního válečníka, Ladislav Horáček — Paseka a Národní galerie v Praze 2001, ISBN 80-7185-380-1, str. 133—135

Отрывок, характеризующий Иосиф Фердинанд Баварский

– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему: