Иосиф (Раячич)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Патриарх Иосиф
Патријарх Јосиф<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Патриарх Карловацкий
1848 — 1861
Преемник: Самуил Маширевич
Митрополит Карловацкий
1842 — 1848
Предшественник: Стефан (Станкович)
Епископ Вршачский
1833 — 1842
Предшественник: Максим (Мануилович)
Преемник: Стефан (Попович)
Епископ Далматинский
1829 — 1833
Предшественник: Венедикт (Кральевич)
Преемник: Пантелеимон (Живкович)
 
Имя при рождении: Илия Раячич
Оригинал имени
при рождении:
Илија Рајачић
Рождение: 20 июля 1785(1785-07-20)
Лучане, Габсбургская монархия
Смерть: 13 декабря 1861(1861-12-13) (76 лет)
Сремски-Карловци, Австрийская империя
Принятие монашества: 10.04.1810

Патриарх Иосиф (серб. Патријарх Јосиф, в миру Илия Раячич, серб. Илија Рајачић; 20 июля 1785 — 13 декабря 1861) — патриарх Карловацкий, первый патриарх восстановленного Сербского патриархата Православной церкви.





Биография

Родился в 1785 году в деревне Лучане, что под Бриньей в области Лика, его отцом был священник Лука, который дал сыну мирское имя Илия. Сначала он посещал школу в Бринье, а затем учился в Загребе, Карловцах и Сегеде, освоив двухгодичный курс философии. Затем он изучал в Вене право и латынь. Ему не удалось завершить образование, так как в 1809 году Австрия вступила в войну с Наполеоном, и ему пришлось вступить в армию.

После войны он покинул армию и, чтобы посвятить себя служению своему народу, пошёл в монастырь Гомирье и 10 апреля 1810 года стал монахом.[1]

В 1829 году он стал епископом Далматинским, и будучи на этом посту до 1833 года внёс большой вклад в борьбу с насаждением униатства среди сербов. С 5 июля 1833 года стал епископом Врашским.

В августе 1842 года скончался карловацкий митрополит Стефан (Станкович), и для выборов нового митрополита был собран Народно-церковный собор. В связи с тем, что собор не смог выбрать одну кандидатуру, император Фердинанд I решил, что новым митрополитом должен стать Иосиф (Раячич).[1]

В 1848 году во время революционных волнений в Австрийской империи сербы собрались в мае на народное собрание в Сремских Карловцах. Майская скупщина провозгласила создание сербской автономии — Сербской Воеводины, а Иосифа Раячича избрала председателем её правительства и сербским патриархом.[2] Таким образом был восстановлен сербский патриархат, прервавшийся после ликвидации в 1766 году Печского патриархата. После подавления венгерской революции австрийские власти не видели нужды в дальнейшем заигрывании с сербами, и в 1849 году вместо Сербской воеводины была образована другая административная единица — Воеводство Сербия и Темешварский банат. В результате, Иосиф (Раячич) стал исключительно духовным владыкой.

Патриарх Иосиф внёс большой вклад в развитие сербской православной церкви в Австрийской империи. В Сремских Карловцах, где размещалась его резиденция, он открыл патриаршью библиотеку и типографию, основал музей и ботанический сад, а в 1854 году даже пытался открыть университет.

См. также

Напишите отзыв о статье "Иосиф (Раячич)"

Примечания

  1. 1 2 Serb Orthodox Church Eparchy of Dalmatia. [www.eparhija-dalmatinska.hr/Episkop-Josif-L.htm Episkop JOSIF (Rajačić) patrijarh srpski (1848 - 1861)] (серб.) (2004, 2007). [www.webcitation.org/6FBRtWMur Архивировано из первоисточника 17 марта 2013].
  2. [www.suc.org/culture/library/Krestic/files/2.htm Unity, Concord, and Homelands Defence]

Литература

  • Јован Миросављевић, Бревијар улица Новог Сада 1745—2001, Нови Сад, 2002.
  • Драго Његован, Присаједињење Војводине Србији, Нови Сад, 2004.

Отрывок, характеризующий Иосиф (Раячич)



С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.