Иоффе, Моисей Борисович

Моисей Борисович Иоффе
Дата рождения	20 сентября 1895(1895-09-20)
Место рождения	город Двинск, Витебская губерния, Российская империя, ныне Даугавпилс, Латвия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ОГПУ — НКВД
Годы службы	1926—1950
Звание	подполковник
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России
Награды и премии
В отставке	1950

Иоффе Моисей Борисович — советский военный и хозяйственный деятель, бригадный интендант НКВД.

Биография

Родился 20 сентября 1895 года в городе Двинске Витебской губернии (ныне Даугавпилс, Латвия). Отец служил сборщиком в Еврейском обществе пособия бедным, умер в 1936 в Москве.

В 1912 году закончил городское шестиклассное училище, работал конторщиком и счетоводом. В 1915 был мобилизован в царскую армию, участник Первой мировой войны, рядовой 224, 259, 610 пехотного Мензелинского полка.

В 1917 году был демобилизован по болезни и уехал в Петроград, где в октябре 1917 вступил в большевистскую партию. Участник Октябрьской революции, работал в Штабе и ВРК в Смольном. С ноября 1917 работал по организации Наркомата труда, где занял пост главного бухгалтера и заведующего финотделом (до марта 1918). После переезда правительства в Москву остался в Петрограде, участвовал в организации Областного комиссариата труда, в котором работал на тех же постах до марта 1919. Затем переведен в Киев, где с мая по август 1919 работал инспектором финансового отдела Наркомвоена УССР. Одновременно состоял в рядах Киевского коммунистического полка, участвовавшего в боях против банд. В августе 1919 назначен в Днепровскую военную флотилию (секретарь Политотдела, с 1.04.1920 секретарь АХО), в составе которой участвовал в боях против Деникина, белополяков и Петлюры.

В 1921-1924 учился в Хозяйственной Академии РККА (Экономический отдел), после окончания которой откомандирован в Москву, работал помнач. финотдела Управления снабжения Московского военного округа, в ноябре 1926 переведен на службу в ОГПУ.

Работал помнач. Мобилизационной инспекции ГУПО И ВОГПУ (1928-29). Был награждён Почетным знаком ВЧК-ОГПУ (1934), юбилейной медалью «ХХ лет РККА» (1938), присвоено звание «бригадный интендант» (1935). Последняя должность – начальник Управления Внутреннего снабжения НКВД Белорусского округа.

В июле 1939 был переведен из Минска в Москву и 3 августа арестован. Однако по итогам следствия признан невиновным, 25 октября освобожден с прекращением дела и полностью реабилитирован. Находился в резерве Отдела кадров ГУЛаг НКВД, с 12 ноября по 15 декабря 1939 получил отпуск.

Затем на службе в системе ГУЛага. В 1941 году замнач. Отдела общего снабжения Управления Особого Строительства НКВД. После начала Великой Отечественной войны неоднократно просился на фронт, но его рапорты отклонялись. Продолжал работать в Куйбышеве (Самара) в должности замнач. ООС (1942), затем начальник ООС Управления Восточно-Уральского ИТЛ (Тавда, 1943). После проведения переаттестации в 1944 присвоено звание подполковника интендантской службы. Был награждён орденами Ленина и Красного Знамени, медалью «За победу над Германией» (1946).

22 марта 1950 года был уволен со службы.

Источники

[humus.livejournal.com/3626074.html Жизнь бригинтенданта НКВД в документах]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Иоффе, Моисей Борисович

Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.