Иохельсон, Владимир Ильич

Владимир Ильич Иохельсон (1855, Вильно — 2 ноября 1937, Нью-Йорк) — российский этнограф, основоположник юкагироведения, один из ведущих исследователей Севера, политический деятель.

Юность и революционная деятельность

Родился в зажиточной еврейской семье, родители готовили его к богословской карьере. Учился в хедере и Виленском раввинском училище, где после знакомства с А. И. Зунделевичем примкнул к революционному движению — присоединился к кружку, изучавшему и распространявшему социалистическую литературу.

В 1875 г. под угрозой ареста эмигрировал в Германию, где получил профессию токаря и продолжил своё образование, посещая лекции Дюринга и общаясь с лидерами социал-демократов Каутским и Бернштейном. В 1876 г. нелегально вернулся в Россию — в г. Кременчуг, где организовал народнический кружок, однако после разгрома кружка полицией вновь эмигрирует в Берлин. В конце 1877 года приезжает в Москву, где вступает в организацию «Земля и воля», в которой занимается переправкой и распространением нелегальной литературы и участвует, хотя и косвенно, в подготовке убийства шефа жандармов Мезенцова С. М. Степняком-Кравчинским. Вскоре после Липецкого съезда вступил в организацию «Народная воля». В ней В. И. Иохельсон сначала заведовал динамитной мастерской, затем изготавливал поддельные паспорта и другие документы, организовывал переход через границу нелегалов, работая вместе с Аароном Зунделевичем, С. Л. Перовской, В. И. Засулич, С. М. Кравчинским, Н. И. Кибальчичем и др.

Летом 1880 г. он по делам «Народной воли» выехал в Европу, где познакомился с П. Л. Лавровым, Ф. Энгельсом, участвовал в издании журнала «Вестник Народной Воли» и занимался изданием книги «Календарь Народной Воли». С 1880 г. — вновь в эмиграции в Швейцарии. Преподавал в школе для русских учащихся в г. Parchet. В 1884 г. при попытке перехода границы арестован российской полицией, пытался бежать, но неудачно, и несколько месяцев провел в Петропавловской крепости. В 1886 г. был осужден на 10 лет ссылки в Восточной Сибири.

В 1922 году Иохельсон так оценивал деятельность народовольцев:

Одно несомненно, что покушения на царя подорвали мистическое отношение к его особе в народных массах, уничтожили его обоготворение и немало содействовали окончательному падению самодержавия.

Научная деятельность

В якутской ссылке активно знакомится с жизнью юкагиров, изучает их язык и быт. Результатом наблюдений становятся первые этнографические работы Иохельсона: «Олекминские скопцы» и «Заметки о населении Якутской области в историко-этнографическом отношении», последняя в 1895 г. была удостоена серебряной медали Императорского Российского географического общества.

В 1894—97 гг. принимал участие в этнографической («Сибиряковской») экспедиции Императорского Русского географического общества в Якутии вместе с другими политическими ссыльными-этнографами — В. Г. Богоразом, Э. К. Пекарским, И. И. Майновым, Н. А. Виташевским, а также бывшим ссыльным Д. А. Клеменцем, к тому времени руководителем Восточно-Сибирского отдела ИРГО. В ходе экспедиции был собран уникальный материал о жизни восточносибирских народов, прежде всего юкагиров, изучил их язык. Резко высказывался о ввозе спиртного на Колыму, с помощью которого торговцы спаивали и обманывали народы Севера.

В 1897 г. Иохельсон был избран в члены Восточно-Сибирского отдела ИРГО. За работу «Бродячие роды тундры между Индигиркой и Колымой» он был награждён в январе 1900 г. Малой золотой медалью Восточно-Сибирского отдела ИРГО.

Трижды награждался медалями РГО (1895 – серебряная, 1900 – малая золотая, 1914 – золотая), в 1916 от Императорской Санкт-Петербургской АН получил премию им. М.Н. Ахматова.

В 1898 году возвращается в Петербург, где встречается с куратором отдела этнологии Американского музея естественной истории Ф. Боасом, который приглашает его участвовать в Северо-Тихоокеанской экспедиции музея, получившей название Джесуповской. Разрешение на участие в этой экспедиции Иохельсона, а также другого ссыльного В. Богораза дал лично Николай II, однако сопроводив это разрешение тайным циркуляром не оказывать им — как бывшим революционерам — никакой помощи. В ходе экспедиции, проходившей в тяжелых условиях (в частности, отряд вынужден был не раз голодать), был собран обширный этнографический и лингвистический материал. В. И. Иохельсон на основе опыта этой экспедиции написал монографии по истории и культуре коряков и юкагиров.

В 1908—1912 гг. участвовал в экспедиции Русского географического общества на Камчатку и Алеутские острова.

После экспедиций

В феврале 1914 г. Иохельсон «за всю совокупность трудов …по изучению народов северо-востока Азии и сопредельных стран» был награждён золотой медалью Императорского Русского Географического Общества (по отделению этнографии и статистики). Однако оклада не получил и оставался фактически без средств к существованию.

23 сентября 1915 г. Иохельсон на заседании Историко-филологического отдела Императорской Академии наук обратился с просьбой об оказании ему содействия в обработке и издании собранных им материалов по языкам, народному творчеству и этнографии алеутов и племен северо-востока Сибири. Он просил 2000 руб. на 5 лет, что соответствовало зарплате младшего этнографа. Однако тогда Академия наук вопрос не решила.

Иохельсон остался сверхштатным этнографом Этнографического музея. Печатался в журналах «Этнографическое обозрение», «Живая старина», «Известия Русского географического общества» и др. В 1918 г. наконец стал сотрудником Азиатского музея в Петрограде, но его работы не публиковались, и для завершения исследований Иохельсон уехал в США

C 1922 года жил в США, где издал целый ряд работ, однако оставался гражданином СССР. Труды Иохельсона издавал вашингтонский Институт Карнеги, а на родине в сталинский период его исследования подвергались огульной критике за «немарксизм». Тем не менее, по завещанию ученого, значительная часть архива уже после Второй мировой войны была передана в СССР.

Значение исследований

За годы научной работы В. И. Иохельсон внес огромный вклад в исследование языка и культуры якутов, коряков, ительменов, юкагиров, алеутов, собрал значительные коллекции, сохраняющие — наряду с его исследованиями — несомненную актуальность. Экспонаты, собранные В. И. Иохельсоном, до сих пор выставляются в Музее антропологии и этнографии в Петербурге.

Исследователь С.Б. Слободин считает, что «огромный научный потенциал содержат и его архивы, далеко не полностью изученные специалистами».

Литература

• Иохельсон Владимир Ильич // Энциклопедия Якутии. Т. 1. – М., 2000. – С. 330.
• Слободин С.Б. [scepsis.ru/authors/id_278_full.html Выдающийся исследователь северных народов (к 150-летию со дня рождения В. И. Иохельсона)] // Этнографическое обозрение - 2005. - № 5. - С. 96–115.
• Шавров К. В. [www.kunstkamera.ru:8081/siberia/AboutFull/Iohelson.pdf В. И. Иохельсон] // Советская этнография - 1935. – № 2. – С. 1-15.
• Ширина Д. А. В. И. Иохельсон о народах Сибири // Евреи в Сибири и на Дальнем Востоке : история и современность. – Красноярск ; Биробиджан, 2003. – С. 56-59.

Избранная библиография

[www.kunstkamera.ru:8081/siberia/Bibliorg/Iokhelson.pdf Полный библиографический список работ В. И. Иохельсона]

• Иохельсон В. И. Олекменские скопцы: Историко-бытовой очерк // Живая старина. 1894. Вып. 2. С. 161 - 203.

• Иохельсон В. И. Заметки о населении Якутской области в историко-географическом отношении//Землеведение. Вып. 2. 1895. С. 1 - 37.

• Иохельсон В. И. Очерк зверопромышленности и торговли мехами в Колымском округе (Тр. Якутской экспедиции. Отд. III. Т. X. Ч. 3). СПб., 1898.

• Иохельсон В. И. По рекам Ясачной и Коркодону. Древний и современный юкагирский быт и письмена // Изв. ИРГО. 1898. Т. 34. Вып. III. С. 255 - 290.

• Иохельсон В. И. Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе. - СПб. 1900.

• Иохельсон В. И. Бродячие роды тундры между реками Индигиркой и Колымой, их этнический состав, наречие, быт, брачные и иные обычаи и взаимодействие различных племенных элементов. // Отд. оттиск из журнала "Живая старина". 1900. Вып. 1 - 2.

• Иохельсон В. И. Этнологические проблемы на северных берегах Тихого океана. // Изв. ИРГО. 1907. Т. 43. С. 63 - 92.

• Иохельсон В. И. Древние и современные подземные жилища племен северовосточной Азии и северо-западной Америки // Ежегодник Русского антропологического общества. N 2. Санкт-Петербургский университет, 1909. С. 9 - 48.

• Иохельсон В. И. Из писем В. И. Иохельсона, начальника Этнографического Отдела Камчатской экспедиции Ф. П. Рябушинского, к секретарю ИРГО // Известия ИРГО. 1909. Т. 45. Вып. 9. С. 613 - 625.

• Иохельсон В. И. Из писем В. И. Иохельсона, начальника Этнографического Отдела Камчатской экспедиции Ф. П. Рябушинского // Изв. ИРГО. 1911. Т. 47. Вып. I-V. С. 97 - 111.

• Иохельсон В. И. Заметки о фонетических и структурных основах алеутского языка//Изв. Императорской Академии Наук. 1912. N 17. Декабрь. С. 1031 - 1047.

• Иохельсон В. Записка В. И. Иохельсона об оказании ему содействия в обработке и издании собранных им материалов по языкам, народному творчеству и этнографии алеутов и племен крайнего северо-востока Сибири // Изв. Императорской Академии Наук. 1915. N 20. С. 1697 - 1707.

• Иохельсон В. Далекое прошлое // Былое. (СПб.). 1918. Т. 13.

• Иохельсон В. [scepsis.ru/library/id_821.html Первые дни «Народной воли». - Пг., 1922. - C. 7 - 58.]

• Иохельсон В. И. Археологические исследования на Камчатке // Изв. РГО. 1930. Т. 62. Вып. 3. С. 199 - 242; Вып. 4. С. 351 - 385.

• Иохельсон В. И. Одульский (юкагирский) язык // Языки и письменность народов Севера. Ч. III. Л., 1934. С. 149 - 180.

• Иохельсон В. И. Унанганский (алеутский) язык // Языки и письменность народов Севера. Ч. III. Л., 1934. - С. 129 - 148.

• Иохельсон В. И. Коряки. Материальная культура и социальная организация. СПб., 1997.

Ссылки

• [www.kunstkamera.ru:8081/siberia/Iohelson.html В.И.Иохельсон на сайте Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН]
• [www.nlib.sakha.ru/Resoures/Data/Bibl_Assist/Calendar/2005/1_26.shtml 150 лет со дня рождения В.И. Иохельсона. Национальная библиотека Республики Саха (Якутия)]
• [npeople.ucoz.ru/publ/5-1-0-56 Йохельсон - первый исследователь юкагиров]
• [www.slovari.sosh.ru/slovo.asp?id=31938 В.И.Иохельсон в Большой советской энциклопедии]
• [lib.mexmat.ru/books/13838/s13 В.И.Иохельсон в Большом энциклопедическом словаре/Языкознание, 1998]
• [www.krossw.ru/cgi-bin/view_ogl.pl?f=ewr&p=29 В.И.Иохельсон в Еврейской энциклопедии]

Отрывок, характеризующий Иохельсон, Владимир Ильич

– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.