Ипатьевская летопись

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ипатьевский список»)
Перейти к: навигация, поиск

Ипа́тьевская ле́топись — один из древнейших русских летописных сводов и важнейших документальных источников по истории древней Руси.





Списки

Сохранилось два основных и четыре восходящих к Хлебниковскому списка летописи:

  • Ипатьевский (Академический) список. На 307 листах (один из вариантов её цитирования — по данному делению). Датируется концом 1420-х гг.[1]. В XVII веке этот список находился в Ипатьевском монастыре под Костромой, откуда летопись и получила название. В 1809 г. она была найдена в Библиотеке Академии Наук историографом Карамзиным[2]. Список написан пятью почерками, но к единому мнению, где была написана летопись, исследователи так и не пришли. В настоящее время хранится в Библиотеке Академии наук.[3]
  • Хлебниковский список (Несторовский список). Датируется примерно 1560 годом, создан, вероятно, в Киево-Печерском монастыре. Ряд листов в нем перепутаны, другие утрачены и восстановлены по более древнему списку. Обнаружен среди рукописей купца П. К. Хлебникова в 1809 году Н. М. Карамзиным и введен в научный оборот[4].
  • Погодинский список. Датируется примерно 1620 годом. Является копией Хлебниковского[5]. Одно время принадлежал М. П. Погодину. После приобретения коллекции Погодина в 1852 г. Николаем I вместе с другими рукописями поступил в Публичную библиотеку.
  • Список Яроцкого. Датируется 1651 годом, в Библиотеку Академии наук поступил в 1910 г. от Я. В. Яроцкого, директора коммерческого училища в г. Кременце Волынской губернии. Представляет собой переработку Хлебниковского списка.[6].
  • Ермолаевский список. Датируется 1710-ми годами, предположительно изготовлен в Киеве для князя Д. М. Голицына. Этот список в текстологическом отношении восходит к Хлебниковскому, но имеет более яркие лексические признаки украинского происхождения и множество разночтений, напечатанных в издании 1908 года отдельно, в особом Приложении (ПСРЛ, т. II, 1908, с. 1—84 отдельной пагинации). Сопоставление с Хлебниковским списком показывает, что большинство разночтений Ермолаевского списка появились в результате банальных ошибок переписчика, который был очень невнимателен и к тому же плохо понимал древнерусский текст. Из помет на рукописи следует, что список в разные времена принадлежал Василию Алексеевичу Голицину, московскому купцу Матвею Гаврилову, продавшему его в 1769 г. Ивану Козмину. Потом список попал в коллекцию А. И. Ермолаева, а в 1814 г. был приобретен Публичной библиотекой[7].
  • Краковский список. Был изготовлен для польского историка Нарушевича около 1795—1796 гг. Это копия Погодинского списка, который для удобства заказчика переписан был латинскими буквами. Представляет ценность как источник реконструкции нескольких фрагментов Погодинского списка, утраченных после 1796 г.

В ПСРЛ летопись напечатана по Ипатьевскому списку с вариантами по Хлебниковскому и Погодинскому.

Состав

Общепризнанным в науке является разделение свода на три основных части (в свою очередь, каждая из этих частей имеет весьма сложную структуру):

  • Предшествует тексту Перечень киевских князей от Аскольда и Дира до взятия Киева Батыем. Лист 2 (стб.1-2).
  • «Повесть временных лет» с продолжением до 1117 г. (Листы 3-106 об. — по изданию в ПСРЛ: т. II, стб. 2-285)
  • Киевская летопись XII века — летописание событий 11181198 гг. (Листы 106об.-245 — стб. 285—715). Особенно подробно изложены события 1146—1152 годов (Листы 118—167 — стб. 319—465).
  • Галицко-Волынская летопись (о событиях до 1292 г.). Листы 245—307 (стб. 715—938)

Согласно концепции Б. А. Рыбакова, необычайно подробное описание событий 1146—1154 года заимствованы из особой «Летописи Петра Бориславича». Они изложены в среднем в двадцать раз подробнее, нежели события предшествующих тридцати лет.

Подробно описан поход Игоря Святославича на половцев в 1185 году[8], это описание считают особой повестью.

По мнению А. А. Шахматова, в летописи использован общерусский свод начала XIV в. Современные ученые не считают это обязательным. Таким образом, вероятно, летопись составлена в конце XIII в.[9]

По мнению известного современного филолога А. Н. Ужанкова, первая часть Галицко-Волынской летописи создавалась как совершенно самостоятельное литературное произведение — жизнеописание князя Даниила Романовича Галицкого[10]. Согласно концепции А. В. Горовенко, являющейся развитием построений Ужанкова, «Жизнеописание Даниила Галицкого» было присоединено к Киевской летописи вскоре после 1268 г. во Владимире Волынском по заказу князя Владимира Васильковича. Другими словами, «галицкая» часть будущей Галицко-Волынской летописи присоединена была к Киевской летописи прежде, чем появилась «волынская» часть — продолжение с описанием позднейших событий. Это продолжение составлено было другим книжником во Владимире Волынском много позже, в 1288—1290 гг.[11]

А. В. Шеков предположил, что некоторые сведения Ипатьевской летописи восходят к черниговскому летописанию[12].

Особенности редакции ПВЛ

Текст ПВЛ в составе Ипатьевской летописи содержит некоторое число сведений, отсутствующих в Лаврентьевской[13]. Помимо ряда мелких различий в одно-два слова, в ней указано:

  • Под 862 годом указано, что Рюрик сел в Ладоге[14]Лаврентьевской летописи название города опущено; в Новгородской первой (Н1Л), Новгородской четвёртой (Н4Л) и Софийской первой (С1Л) летописях назван Новгород[15]).
  • Святослав Игоревич родился в 942 году[16]. В Н1Л, Н4Л, С1Л, НикЛ нет.
  • Владимир Святославич крестился в церкви Софии в Херсонесе[17] (по Лаврентьевской — в церкви св. Василия, по Радзивиловской — в церкви св. Богородицы[18], по Н1Л — в церкви «св. Василиска»[19], по Н4Л, С1Л, НикЛ и ВоскрЛ — в церкви св. Иакова[20]).
  • Указано, что Ярослав Владимирович был 18 лет к 1016 году[21] (та же цифра в С1Л[22]), что явно ошибочно, и в других летописях указано 28 лет.
  • Под 1050 годом указана дата смерти княгини Ирины — 10 февраля[23] (в С1Л дата 14 февраля[24]). Нет даты в Н1Л, Н4Л, НикЛ.
  • Под 1076 годом указано рождение Мстислава Владимировича[25]. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, НикЛ.
  • Под 1086 годом сообщается об основании Всеволодом Ярославичем церкви св. Андрея[26], и о походе Всеволода к Перемышлю в 1087 году[27]. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, НикЛ.
  • Под 1088 годом указаны дополнительно имена трех епископов[27]. Есть в Н4Л[28], нет в Н1Л, С1Л и НикЛ.
  • Под 1098 годом указано на закладку Владимиром церкви св. Богородицы в Переяславле и Остёрского городка[29]. Нет в Н1Л, Н4Л, НикЛ.
  • Под 1099 годом указание на небесное знамение в апреле во Владимире[29]. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, НикЛ.
  • Под 1101 годом указано на заложение церкви св. Богородицы в Смоленске[30]. Есть в Н4Л, НикЛ[31]. Нет в Н1Л, С1Л.
  • Под 1102 годом указано на рождение сына Андрея у Владимира Мономаха, и на смерть Владислава Польского[32]. В НикЛ указано только первое[33], в Н1Л, Н4Л, С1Л ничего.
  • Под 1105 годом указано на поход Боняка зимой против торков и берендеев[34]. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, НикЛ.
  • Указано на солнечное затмение в августе 1106 года[35], однако отсутствует упоминание Збигнева (которое есть в Лаврентьевской). Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, НикЛ.
  • Под 1110 годом указано на поход половцев к Переяславлю летом[36]. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, НикЛ.

Издания

  • ПСРЛ. Т. II. СПб, 1843. (издание не включало текст ПВЛ до 1111 года, ибо он был опубликован в виде разночтений к I тому ПСРЛ)
  • [dlib.rsl.ru/viewer/01003601438#?page=9 Повесть временных лет по Ипатскому списку]. — СПб.: Археографическая комиссия, 1871.
  • ПСРЛ. Т. II. 2-е изд. СПб, 1908. СПб, 1998. См. [litopys.org.ua/ipatlet/ipat.htm ИПАТЬЕВСКАЯ ЛЂТОПИСЬ.]

На современный русский язык переводились отдельно первая и третья части летописи (то есть третья редакция ПВЛ и Галицко-Волынская летопись), но не переводилась Киевская летопись. Существуют переводы ПВЛ по Ипатьевской летописи на украинский язык, Киевской летописи на польский язык и переводы Галицко-Волынской летописи на украинский и английский языки.

См. также

Напишите отзыв о статье "Ипатьевская летопись"

Примечания

  1. Анализ водяных знаков показывает, что использованная для данной рукописи бумага была изготовлена между 1404 и 1428 гг.: Клосс Б. М. Предисловие к изданию 1998 г. // ПСРЛ. Т. II. М.: Языки русской культуры, 1998. — Стр. F
  2. Составители Комментированного списка источников и литературы, использованных Н. М. Карамзиным в «Примечаниях», утверждают без ссылки на какой-либо источник, что в научный оборот Ипатьевский список был введён благодаря А. И. Тургеневу, который будто бы обнаружил эту рукопись в Библиотеке Академии Наук около 1807 года и сообщил об этой находке историографу (см. академическое издание: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т.1. М.: Наука, 1989. — С. 333). Однако Карамзин вполне определённо приписывает честь открытия рукописи самому себе (там же, с. 25, ****)
  3. [mns.udsu.ru/povl/list.htm#hl2 О списках]
  4. [his.1september.ru/articlef.php?ID=200602106 О.Иванов. Важнейшая находка]
  5. Клосс Б. М. Предисловие к изданию 1998 г. // ПСРЛ. Т. II. М.: Языки русской культуры, 1998. — Стр. I
  6. Клосс Б. М. Предисловие к изданию 1998 г. // ПСРЛ. Т. II. М.: Языки русской культуры, 1998. — Стр. J — L
  7. Клосс Б. М. Предисловие к изданию 1998 г. // ПСРЛ. Т. II. М.: Языки русской культуры, 1998. — Стр. K
  8. ПСРЛ, т. II, стб.637-651
  9. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.1 (XI-первая половина XIV в.) Л., 1987. С.236
  10. Ужанков А. Н. «Летописец Даниила Галицкого»: редакции, время создания // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1989. Сб.1. — С.247-283.
  11. Горовенко А. В. К вопросу об этапах формирования современной структуры Ипатьевской летописи // Горовенко А. В. Меч Романа Галицкого. Князь Роман Мстиславич в истории, эпосе и легендах. — СПб.: «Дмитрий Буланин», 2011. — С. 209—237. Хронологическая таблица предполагаемых этапов формирования текста Ипатьевской летописи на с. 236—237.
  12. Шеков А. В. Заметки о черниговском летописании XII в. //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 3 (29). С. 125—126.
  13. они пунктуально рассмотрены в исследованиях А. А. Шахматова и комментарии Д. С. Лихачёва к изданию ПВЛ
  14. ПСРЛ, т. II, стб.14
  15. ПСРЛ, т. III, стр.106, т. IV, ч.1, стр.11, т. VI, вып.1, стб.14
  16. ПСРЛ, т. II, стб.34
  17. ПСРЛ, т. II, стб.97
  18. ПСРЛ, т. I, стб.111 и сноска 25
  19. ПСРЛ, т. III, стр.152
  20. ПСРЛ, т. IV, ч.1, стр.82, т. VI, вып.1, стб.96, т. VII, стр.308, т. IX, стр.54
  21. ПСРЛ, т. II, стб.129
  22. ПСРЛ, т. VI, вып.1, стб.129
  23. ПСРЛ, т. II, стб.143 и сноска 22, в Хлебниковском списке текст отсутствует
  24. ПСРЛ, т. VI, вып.1, стб.181
  25. ПСРЛ, т. II, стб.190
  26. ПСРЛ, т. II, стб.197, причем в Лаврентьевской это сообщение пропущено, и смерть Ярополка передвинута на год ранее — в 1086 год
  27. 1 2 ПСРЛ, т. II, стб.199
  28. ПСРЛ, т. IV, ч.1, стр.135
  29. 1 2 ПСРЛ, т. II, стб.248
  30. ПСРЛ, т. II, стб.250
  31. ПСРЛ, т. IV, ч.1, стр.138 (под 1100 годом), т. IX, стр.137
  32. ПСРЛ, т. II, стб.252
  33. ПСРЛ, т. IX, стр.138
  34. ПСРЛ, т. II, стб.257
  35. ПСРЛ, т. II, стб.258
  36. ПСРЛ, т. II, стб.260

Важнейшие исследования

  • Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М.: Изд.-во АН СССР, 1963.
  • Горовенко А. В. К вопросу об этапах формирования современной структуры Ипатьевской летописи // Горовенко А. В. Меч Романа Галицкого. Князь Роман Мстиславич в истории, эпосе и легендах. — СПб.: «Дмитрий Буланин», 2011. — с. 209—237.
  • Рыбаков Б. А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972.
  • Толочко П. П. Русские летописи и летописцы X—XIII вв. СПб, 2003.

См. также статьи Киевская летопись и Галицко-Волынская летопись:

  • [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4281 Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.1. Л., 1987. С.235-241] (статья О. П. Лихачевой)

Ссылки

  • [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=1765 «Полное собрание русских летописей. Том 2», pdf, 4,5 Mb]

Отрывок, характеризующий Ипатьевская летопись

– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.