Андроников, Ираклий Луарсабович

Ираклий Андроников
Дата рождения:	15 (28) сентября 1908(1908-09-28)
Дата смерти:	11 июня 1990(1990-06-11) (81 год)
Род деятельности:	литературовед, прозаик, чтец, телеведущий
Жанр:	рассказ, литературный портрет
Язык произведений:	русский
Награды:
[www.lib.ru/PROZA/ANDRONIKOW/ Произведения на сайте Lib.ru]

Ира́клий Луарса́бович Андро́ников (иногда встречается написание Андронников, настоящая фамилия — Андроникашвили; 15 [28] сентября 1908, Санкт-Петербург — 11 июня 1990, Москва) — советский писатель, литературовед, мастер художественного рассказа, телеведущий. Народный артист СССР (1982). Лауреат Ленинской (1976) и Государственной премии СССР (1967). Доктор филологических наук (1956).

Биография

Ираклий Андроников родился 15 [28] сентября 1908 года в Санкт-Петербурге. По отцу происходил из дворянской ветви грузинского рода Андроникашвили, по матери — из известной еврейской семьи в Санкт-Петербурге.

В 1918 году его отец был приглашён читать курс истории философии в Высшем педагогическом институте в Туле. Семья переехала на жительство в небольшую деревню под Тулой. В 1921 году семья на короткое время переехала в Москву и затем, в том же году, в Тифлис (ныне Тбилиси). В 1925 году Андроников окончил школу в Тифлисе и поступил на историко-филологический факультет Ленинградского университета и одновременно на словесное отделение Института истории искусств. Окончил университет в 1930 году с дипломом литработника с журнально-газетным уклоном.

С 1928 года начал выступать как лектор Ленинградской филармонии. С 1930 года был сотрудником юмористических журналов «Ёж» и «Чиж». С 1934 года работал библиографом в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Ещё в годы учёбы в университете начал исследования творчества М. Ю. Лермонтова. В 1936 году опубликовал первую статью о М. Лермонтове в журнале «Труды Тифлисского университета», выпуск № 1. Статья называлась «К биографии М. Ю. Лермонтова». В 1939 году опубликовал книгу «Жизнь Лермонтова».

В 1939 году был принят в Союз писателей СССР.

В 1942 году работал литературным сотрудником газеты «Вперёд на врага» на Калининском фронте.

В 1947 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Разыскания о Лермонтове».

В 1948 году опубликовал следующую книгу о М. Лермонтове «Лермонтов. Новые разыскания». Продолжал писать и публиковать статьи и книги о М. Лермонтове: «Рассказы литературоведа» (1949), «Лермонтов» (1951), «Лермонтов. Исследования, статьи, рассказы» (1952), «Лермонтов в Грузии в 1837 году» (1955). Монография «Лермонтов в Грузии в 1837 году» была засчитана как докторская диссертация в Московском университете в 1956 году.

Первое публичное выступление как чтеца состоялось 7 февраля 1935 года в клубе писателей в Москве. В устных рассказах создал «портреты» писателей, артистов и других лиц, часто юмористически окрашенные («Варвара Захаровна», «Лекция о Пушкине», «В гостях у дяди», диалог А. Н. Толстого и С. Я. Маршака, встреча А. Н. Толстого с В. И. Качаловым и др.), точно воспроизводит осанку, жест, мимику, интонацию и тембр голоса изображаемого им лица, улавливает построение фразы, особенности мышления, черты, типичные для изображаемого им человека, и раскрывает существо характера своего героя. Его выступления стали пользоваться большой популярностью. Среди лучших работ 30-х годов: «Рассказ актёра» (1934), «Доктор Кикнадзе» (1937), «Телохранитель императрицы» (1938). В конце 30-х годов выступил с изображениями музыковеда И. И. Соллертинского и дирижёра Ф. Штидри. Среди работ 40—50-х годов — рассказы об А. А. Остужеве, «Земляк Лермонтова», новая серия «портретов» писателей и учёных — Е. В. Тарле, О. Ю. Шмидт, А. А. Фадеев, Вс. В. Иванов, В. Б. Шкловский и др. В рассказах последних лет углубляется характеристика героев, усиливаются черты обобщения, повествовательное начало.

7 июня 1954 года впервые выступил на Центральном телевидении Гостелерадио СССР с циклом рассказов «Ираклий Андроников рассказывает». Было снято несколько фильмов, в которых он читал свои устные рассказы: «Загадка Н. Ф. И.», «Страницы большого искусства», «Портреты неизвестных», «Слово Андроникова».

В 1964 году опубликовал книгу «Лермонтов. Исследования и находки», в которой обобщил итоги своих многолетних историко-литературных изысканий. Будучи членом редакционной коллегии, принимал самое активное участие в создании «Лермонтовской энциклопедии», вышедшей в 1981 году.

С 1949 год — член ВКП(б).

Много лет страдал от болезни Паркинсона. Умер 11 июня 1990 года (по другим источникам — 13 июня) в Москве. Похоронен на Введенском кладбище.

Дело № 4246

В 1931 году Андроников, работавший секретарем детского сектора Госиздата, был арестован по делу № 4246 вместе с представителями ОБЭРИУ, в том числе Д. Хармсом и А. Введенским.

Обвинение по делу № 4246 было утверждено только 28 декабря, а предъявлено под расписку обвиняемым ещё позже — 14 января 1932 года. По сути, в обвинении повторялось то, что было написано в постановлениях об аресте и обыске. А. Введенский, И. Бахтерев, А. Туфанов и Д. Хармс назывались «членами антисоветской группировки», П. Калашников «вёл систематическую антисоветскую агитацию», кроме этого, в обвинении П. Калашникова указывалось, что именно на его квартире собиралась «антисоветская группа». П. Калашников и Н. Воронич были художниками, поэтому в обвинительном заключении Н. Вороничу «антисоветская группа» расширилась, в ней указывались не только литераторы, но и художники.

В деле отсутствует обвинение в отношении Ираклия Андроникова. Более того, уже 29 января было подписано постановление о его освобождении из-под стражи. В итоге, его дело — единственное из всех — было прекращено «за недоказанностью». Позднее эти факты дали повод подозревать Андроникова как провокатора, хотя доказательств этому так и не было найдено.

Семья

• Отец — Луарсаб Николаевич Андроников (1872—1939), адвокат, присяжный поверенный.
• Мать — Екатерина Яковлевна Гуревич, происходила из известной петербургской семьи.
• Дед — Яков Григорьевич Гуревич (1843—1906), историк, педагог.
• Дядя — Яков Яковлевич Гуревич (1869—1942), писатель, педагог.
• Тётя — Любовь Яковлевна Гуревич (1866—1940), писательница, театральный и литературный критик, переводчик, публицист и общественный деятель..
• Сестра — Андроникова Елизавета Луарсабовна (1901—1985), директор библиотеки Главной геофизической обсерватории имени А. И. Воейкова (Санкт-Петербург).
• Сестра — Ирина Луарсабовна Андроникова (1906—?).
• Брат — Элевтер Луарсабович Андроникашвили (1910—1989), грузинский физик, доктор физических наук, академик АН Грузинской ССР, директор Института физики АН ГССР.
• Жена — Вивиана Абелевна Робинзон (1910—1995), актриса, работала в Театре-студии под руководством Р. Н. Симонова.
  • Дочь — Манана Ираклиевна Андроникова (1936—1975), искусствовед, погибла.
  • Дочь — Екатерина Ираклиевна Андроникова (род. 1948), телеведущая, журналист.

Награды и звания

• Доктор филологических наук (1956)
• Заслуженный деятель искусств РСФСР (1959)
• Заслуженный деятель искусств Грузинской ССР (1961)
• Народный артист СССР (1982)
• Государственная премия СССР (1967) — за книгу «Лермонтов. Исследования и находки»
• Ленинская премия (1976) — за телевизионные фильмы «Воспоминания о Большом зале», «Концерт в Ленинградской филармонии», «Слово Андроникова»
• Орден Ленина (1978)
• орден Отечественной войны 2-й степени (1985)
• Орден Трудового Красного Знамени (1968)
• Орден Дружбы народов (1984)
• Орден Красной Звезды (1943)
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «70 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
• В честь Андроникова названа малая планета 2294 Andronikov.

Опубликованные труды

• «К биографии М. Ю. Лермонтова» (Тифлис, 1936)
• «Жизнь Лермонтова» (М.-Л., 1939 — 2 издания)
• «Лермонтов. Новые разыскания» (М., 1948)
• «Загадка Н. Ф. И.» М., 1948
• «Рассказы литературоведа» (М.,1949)
• «Лермонтов» (М., 1951)
• «Лермонтов. Исследования, статьи, рассказы» (Пенза, 1952)
• «Лермонтов в Грузии в 1837 году» (М.,1955); 2-е изд., доп. — Тбилиси, 1958
• «Тагильская находка» (1956)
• «Рассказы литературоведа» (М., 1956)
• «Рассказы литературоведа» (М., 1958)
• «Личная собственность» (М., 1960)
• «Я хочу рассказать вам…: Рассказы, портреты, очерки, статьи» (М., 1962)
• «Рассказы литературоведа» (М., 1962)
• «Лермонтов. Исследования и находки» (М.1964), 2-е изд., доп. — М., 1967, 3-е изд. — М., 1968
• «Я хочу рассказать вам…: Рассказы, портреты, очерки, статьи» (М., 1965)
• «Рассказы литературоведа» (М., 1969)
• «Я хочу рассказать вам…» (М., 1970)
• «Рассказы литературоведа», Ташкент, 1972
• «Рассказы литературоведа» (М., 1973)
• К музыке. М., 1975
• Великая эстафета: Воспоминания. Беседы (М., 1975); 2-е изд. — М., 1979; 3-е изд. — М., 1988
• Избранные произведения в 2 томах (М., 1975) [web.archive.org/web/20070930181818/orel3.rsl.ru/nettext/russian/andronnikov/andronikow_tom1.pdf Том 1]. [orel3.rsl.ru/nettext/russian/andronnikov/andronikow_tom2.pdf Том 2].
• К музыке. М., 1977
• «Лермонтов: Исследования и находки» (М., 1977)
• Собрание сочинений в 3-х томах. (М., 1980—81)
• «А теперь об этом: Рассказы, портреты, статьи» (М.,1981), 2-е изд. — М., 1985
• «К музыке» (Киев, 1985)
• «К музыке» (Киев, 1986)
• «Всё живо»: Рассказы, портреты, воспоминания (М.,1990)
• К музыке. М., 1992.

Фильмография

• 1959 — Загадка Н. Ф. И. (историко-познавательный фильм) — главная роль (также сценарист совм. с С. Владимирским)
• 1961 — Суд сумасшедших — озвучивание, от автора
• 1964 — Ираклий Андроников рассказывает — ведущий (также сценарист совм. с А. Донатовым)
• 1971 — Первый раз на эстраде (документальный)

Интересные факты

• Ираклий Андроников был также известен как имитатор голосов. С. Дрейден рассказывал:

Дом писателей был открыт в канун 1935 года, и одним из «главных козырей» открытия действительно явился писательский театр марионеток. Для начала каждого дела положено торжественное заседание. «Торжественное заседание» — так и называлось юмористическое обозрение, придуманное и написанное Евгением Шварцем и разыгранное марионетками.

Всем, кому удалось быть в тот предновогодний вечер на этом озорном и талантливом спектакле, наверняка надолго запомнилась вся неожиданность сценического эффекта, когда на просцениуме появилась марионеточная фигура А. Н. Толстого, точь-в-точь до смешного похожая на него самого, сидевшего в зале. И мы услыхали — не из зала, а со сцены — характерные толстовские интонации. Удивляться было нечему — за кукольного Толстого и за других персонажей представления говорил такой мастер живого литературного портрета, как только ещё входивший в славу Ираклий Андроников.
<…> Выезжает на верблюде неутомимый путешественник по среднеазиатским республикам Николай Тихонов, возглавлявший в те годы ленинградскую писательскую организацию. Поёт куплеты автор романа «Девять точек» Михаил Козаков. Доходит очередь до Чуковского и Маршака.

Само появление их в виде непрестанно раскланивающихся друг перед другом марионеток зал встретил дружным хохотом. Не отставал от других и Корней Иванович.

—

• «Лермонтовская энциклопедия», вышедшая в 1981 году и подготовленная В. А. Мануйловым, стала итогом 23-летнего труда исследователя. При этом право написать вступительную статью к энциклопедии В. А. Мануйлов уступил именно Ираклию Андроникову.

Ссылки

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
• [www.lib.ru/PROZA/ANDRONIKOW/ Андроников, Ираклий Луарсабович] в библиотеке Максима Мошкова.
• [www.pseudology.org/Literature/Andronnikov_IL.htm Ираклий Луарсабович Андронникашвили — Андронников]
• [www.nlr.ru:8101/ar/staff/andro.htm Андроников (Андроникашвили) Ираклий Луарсабович]
• [imwerden.de/pdf/andronikow_tom1.pdf Ираклий Андроников «Избранные произведения в двух томах», Москва, 1975 — Том 1]
• [imwerden.de/pdf/andronikow_tom2.pdf Ираклий Андроников «Избранные произведения в двух томах», Москва, 1975 — Том 2]

Отрывок, характеризующий Андроников, Ираклий Луарсабович

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.