Иракская коммунистическая партия |
الحزب الشيوعي العراقي |
|
Лидер: |
Хамид Маджид Муса (с 1993)
|
---|
Дата основания: |
31 марта 1934
|
---|
Идеология: |
марксизм-ленинизм
|
---|
Девиз: |
«Свободная родина и счастливый народ»
|
---|
Мест в Совете представителей Ирака: |
|
---|
Партийная печать: |
газета «Тарик Аш-Шааб» («Народный путь») журнал «Аль Такафа Аль Джадида» («Новая культура»)[1]
|
---|
Сайт: |
[www.iraqicp.com/ www.iraqicp.com]
|
К:Политические партии, основанные в 1934 году
Иракская коммунистическая партия (араб. الحزب الشيوعي العراقي; Хизб аш-шуюи аль-ираки) — коммунистическая партия в Ираке.
История
Партия основана 31 марта 1934 в результате объединения марксистских групп и кружков, существовавших в Месопотамии с 1920-х годов. В том же году организация вступила в Коминтерн. С момента своего основания находилась на нелегальном положении.
В 1944 состоялась 1-я конференция, а в 1945 — 1-й съезд партии. На съезде были приняты программа и устав, избран Центральный Комитет во главе с Юсефом Сальманом Юсефом (Фахедом). Партия вела активную борьбу против британского влияния в стране и сотрудничавшего с англичанами правительства Нури Сайда, за что члены партии подвергались репрессиям со стороны властей. В 1947 были арестованы, а в 1949 казнены Фахед и члены ЦК — Заки Басем и Хусейн аш-Шабиби. На июньских выборах 1954 победу одержал Единый национальный фронт, в состав которого входили коммунисты (в качестве самостоятельной организации ИКП во Фронте не участвовала).
На 2-й конференция ИКП (1956) был избран новый состав ЦК во главе с Салямом Адилем (ар-Рады), членом Политбюро стал Джамаль аль-Хайдари; принят документ «Политическая линия партии в борьбе за национальное освобождение». В 1957 партия выступила инициатором создания Фронта национального единства, в составе которого ИКП активно участвовала в антимонархической Революции 14 июля 1958, установившей республику в Ираке.
После революции правительство Касема отменило запрет на деятельность Иракской Коммунистической партии, в результате чего последняя в короткий срок превратилась в крупную политическую силу. Коммунисты установили связи с Демократической партией Курдистана и стали организовывать совместные антиправительственные выступления, их базой становился Иракский Курдистан.
5-6 марта 1959 года после завершения Большого фестиваля мира, организованного в Мосуле иракскими коммунистами, сторонники БААС подняли мятеж под панарабистским лозунгами. Коммунисты стали основной силой, организовавшей сопротивление восставшим. 8 марта правительственные войска начали штурм Мосула и к следующему дню армия и вооруженные отряды коммунистов подавили восстание.
Напуганное ростом влияния ИКП правительство Касема со 2-й половины 1959 начало преследовать партию, а в феврале 1960 запретило её деятельность. Несмотря на это, только отряды коммунистов, вооруженные палками и мотыгами, выступили стороне Касема в ходе переворота, приведшего к расстрелу иракского лидера.[2]
После государственного переворота 1963, организованного БААС, и последующего прихода к власти военного режима генерала Абдель Салям Арефа был развернут массовый террор против левых и коммунистов. Большая часть руководителей партии во главе с Салямом Адилем было уничтожено, тысячи коммунистов были посажены в тюрьмы. Несмотря на это, в 1967—1968 коммунистам удалось организовать повстанческое движение.
Пришедшее к власти в июле 1968 правительство партии БААС с обновлённым руководством освободило коммунистов из тюрем, между ИКП и БААС было установлено сотрудничество по вопросу создания Прогрессивного национально-патриотического фронта Ирака. В мае 1972 2 представителя ИКП официально введены в состав правительства, хотя компартия по-прежнему находилась на неофициальном положении. Однако сотрудничество оказалось недолговременным: после возобновления репрессий в 1977—1978 против коммунистов в апреле 1979 министры-коммунисты вышли из правительства, компартия прекратила своё участие в Национальном фронте. В мае 1979 руководство ИКП приняло решение о выходе из ПНПФ и переходе на нелегальное положение. Воспользовавшись требованием коммунистов отменить в стране чрезвычайное положение и провести выборы в Национальную ассамблею, Совет революционного командования Ирака запретил деятельность ИКП в массовых организациях. В этом же месяце более 30 коммунистов и их сторонников были обвинены С.Хусейном в предательстве иракской революции и создании своих ячеек в армии и были казнены. Руководители компартии покинули страну. С разгромом ИКП в Ираке устанавливается однопартийная система с монополией баасистской партии.
В 1993 году курдские коммунисты создали полуавтономную Коммунистическую партию Курдистана.
В период, предшествовавший ликвидации режима Саддама Хусейна, КПИ легально действовали в Иракском Курдистане и вела организационную подпольную работу в Багдаде и других регионах Ирака. Партия выступала против войны, но также и против сохранения диктаторского режима.
После свержения режима Хусейна и оккупации Ирака иностранными войсками Компартия Ирака в политическом отношении является равноудалённой как от проамериканской власти, так и от иракского Сопротивления. Компартия приветствовала казнь Саддама Хусейна. Секретарь Иракской компартии Хамид Маджид Муса вошёл в состав Национальной Ассамблеи Ирака.
На парламентских выборах 2005 года КПИ стала основной силой Народного союза, в некоторых регионах коммунисты шли отдельными списками. На парламентских выборах в декабре 2005 коммунисты вошли в состав Иракского национального списка, получившего 8 % голосов избирателей и 25 мест в парламенте.
Текущее положение
Молодёжная организация Иракской коммунистической партии — Иракская федерация демократической молодёжи.
Руководители КПИ
Напишите отзыв о статье "Иракская коммунистическая партия"
Примечания
- ↑ [www.althakafaaljadeda.com/ www.althakafaaljadeda.com] (ар.)
- ↑ [www.vokrugsveta.ru/vs/article/6270/ Нефть и кровь иракской революции]
Источники
- Борьба народов против колониализма, М., 1965
- Жизнь, отданная борьбе, 2 изд., М., 1966
- [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000020/st052.shtml ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В ИРАКЕ (Из доклада ЦК Коммунистической партии Ирака. 1954 г.)]
- [www.krasnoe.tv/node/4825 Коммунистическая партия на политическом поле Ирака] (видео)
- [www.apn-spb.ru/publications/article5678.htm Ирак без американцев]
См. также
|
---|
| | | Непризнанные и частично признанные государства |
---|
| | | </div> | </table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Иракская коммунистическая партия– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
|