Иракские евреи

Иракские евреи (ивр. ‏יֵהוּדִי בָּבל‏‎) — потомки первой еврейской диаспоры, образовавшейся после покорения Иудеи Навуходоносором II, который уничтожил Храм и увёл тысячи евреев в Вавилонию. Со временем изгнанники обосновались в вавилонском государстве и развили бурную экономическую и религиозную деятельность.

История иракских евреев

До Александра Македонского

Иудеи, угнанные в рабство, не смешались с соседями-язычниками, а продолжали сохранять верность своей религии и обычаям. К ним присоединились другие евреи из соседних областей, которые тоже потеряли свою родину. Покоритель иудеев не угнетал их, он даровал им полную свободу в религии и судопроизводстве и других областях внутренней жизни. От них только требовалась лояльность к царю и государству, а также отказ от попыток восстать и восстановить своё государство. Многие изгнанники владели землёй и обрабатывали её, другие были заняты ремеслом.

В 538 году до н. э. Вавилоном завладел персидский царь Кир. Евреи с нескрываемой радостью отнеслись к приходу нового царя. Кир, видя подобную преданность, подписал указ о разрешении всем евреям вернуться на родину. Он также выдал деньги из собственной казны на восстановление храма, а также распорядился вернуть всю утварь Храма, захваченную Навуходоносором. Но далеко не все евреи решили покинуть Вавилон.

Александр Македонский и Персия

В 331 году до н. э. великий завоеватель Александр Македонский завоевал Вавилонию. Он подтвердил прежние права евреев, а также даровал им новые. Например, евреи, служившие в армии Александра, были освобождены от работ в субботу. После гибели Александра, Вавилония вместе с другими территориями отошла к его военачальнику Селевку. При нём и его династии евреи продолжали процветать.

В 120 году до н. э. Вавилония подпала под власть династии Аршакидов, постепенно распространивших своё господство с территории своей родины — Парфии на обширную территорию Востока. При Сасанидах жизнь вавилонских иудеев то улучшалась, то ухудшалась. В основном это было связано с религиозными гонениями. Например, при Каваде I евреи активно преследовались, их дети отдавались на воспитание зороастрийским жрецам, синагоги сносились, а изучение Торы оказалось под запретом. А при царе Хосрове I Ануширване евреи восстановили все свои права, так как политика царя по отношению к ним была сдержанная и уравновешенная.

Под владычеством Ислама

В VII в. арабы завоевали Месопотамию, и в 661 г. она оказалась в составе Халифата. Вавилонские евреи, уставшие от религиозных гонений, оказали активную поддержку арабским завоевателям, за что халиф Омар ибн ал-Хаттаб даровал новые права евреям. Завоевав Фируз-Шапур в 658 году, халиф Али ибн Аби Талиб объявил главу местной иешивы рабби Ицхака духовным вождём евреев Вавилонии и разрешил ему издавать религиозные постановления по упорядочению еврейской общинной жизни. При Аббасидах Багдад стал центром еврейского образования и книжности (Sadok 1989: 216). При власти исламизированных монголов положение евреев резко ухудшается. Уничтожаются синагоги, детей насильно отдают в мусульманские семьи, каждый еврей обязан носить особый знак отличия. При османах еврейская община Вавилонии немного улучшает своё положение: в иешивах вновь изучают Тору, молятся в синагогах, улучшается и экономическое состояние иудеев.

В 1908 г. младотурки даруют свободу вероисповедания. К 1910 еврейская община в Багдаде становится самой значительной, многочисленной и процветающей общиной в Турции после еврейского сообщества в Салиниках (Kedourie 1971: 357). В это время несколько евреев становятся депутатами парламента от территории, которая теперь носит название Ирак.

Английская администрация, Королевство и республика

В период английской оккупации положение евреев ещё более улучшилось. В 1921 году Ирак объявляется королевством. Король Фейсал I дарует полную свободу в вере, образовании и занятиях. Евреи на полных правах выступают делегатами в парламенте. С этого момента евреи начинают составлять значительную долю всех служащих государственного аппарата.

С 1918 года в Ираке действуют многочисленные сионистские организации, которые открыто пропагандируют свои идеи, обучаю ивриту, организуют молодёжные кружки и объединения. Но в 1929 году вновь начались притеснения, переросшие в открытую вражду. Евреев увольняли с государственных постов, выжимали из торговли и культуры. Порой доходило и до убийств. Сионистские организации вынуждены были уйти в подполье. Но их деятельность начала давать первые плоды: небольшие группы иракских евреев начали переезжать в Палестину. В 1948 году несколько десятков тысяч евреев через соседний Иран совершили алию. К этому моменту иракские власти запретили евреям выезжать из Ирака, а с образованием государства Израиль еврейская миграция только увеличилась. В 1950 году еврейское агентство Сохнут по делам репатриации провела операцию «Эзра и Нехемия», в ходе которой Ирак покинули 110 тысяч евреев. В дальнейшем миграция усиливалась. Через несколько лет еврейская община Ирака сократилась до 6 тысяч человек. Проблеме массовой миграции евреев из Ирака посвящена работа Аббаса Шилбака The Lure of Zion: The Case of Iraqi Jews, рассматривающая вопрос, связанные с событиями, которые привели к массовому отъезду евреев из Ирака (Stillman 1990: 376).

К концу февраля 2014 года на территории Ирака проживает 11 евреев.

Религиозная жизнь иракских евреев

С самого начала своего изгнания евреи Вавилонии смогли наладить свою религиозную жизнь. Своего расцвета еврейская учёность достигла в 6 веке, когда вавилонские раввины пользовались непререкаемым авторитетом. До середины 19 века во главе общин Ирака стоял Наси, который управлял судопроизводством и сбором налогов. Среди лидеров иудеев Ирака особенно прославились Цдака Хоцин, автор многих галахических трудов, комментатор Галахи и каббалист Абдаллах бен Авраам Сомех, а также Абдаллах ибн Хидр ибн Сулейман Хинин, составитель поэм и пиютов, в последствия вошедших в молитвенники восточных общин.

Литература

• Sadok H. 1989 Zionism in Iraq // Middle Eastern Studies 25(2): 216.
• Kedourie E. 1971 The Jews of Baghdad in 1910 // Middle Eastern Studies 7(3): 357.
• Stillman N. 1990 Jews of the Islamic World // Modern Judaism 10(3): 376.

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/11842 Ирак] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [www.eleven.co.il/article/10811 Вавилония] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [www.haaretz.com/print-edition/news/baghdad-s-last-rabbi-to-leave-iraq-1.200479 haaretz.com]
• [www.time.com/time/world/article/0,8599,1647740,00.html time.com]

Отрывок, характеризующий Иракские евреи

– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…