Иранзу

Иранзу — царь Манны, правивший приблизительно в 740—719 гг. до н. э. При нём страна добилась наибольшего расцвета. Боролся с Урарту и окраинными царствами, признал зависимость от Ассирии. Хотя царь последней Саргон II называл Иранзу "покорным рабом, несущим мое ярмо", на деле отношения Манны с Ассирией были, скорее, союзнические.

Имена предшественников Иранзу нам неизвестны. Ему наследовал его сын Аза.

Манна в правление Иранзу

Превращение Манны при Иранзу в одну из сильных держав Древнего Востока не могло не тяготить полунезависимые окраинные царства и не вызывать опасений Урартского государства. Урарту, не сумев справиться с Манной, пытается восстановить против неё подвластные ей области. В конце правления Иранзу его позиции слабеют. Положение Манны к 20-му году VIII в. было уже тяжёлым. Манну мог спасти только союз с Ассирией. Маннейскому царю Иранзу, видимо, теснимому отколовшимися от него правителями Зикерту, Уишдиша, Андиа, а также царём Урарту Русой I, начавшим совершать набеги на пограничные области Ассирии, не оставалось другого выхода, как признать верховную власть ассирийского владыки, и тем самым, хоть в какой-то мере спасти положение. Открытый переход Иранзу в лагерь Саргана II ещё более усилил враждебные отношения к нему со стороны Русы I и Метатти — "царя" Зикерту. Метатти был одним из самых деятельных вождей анти-ассирийской коалиции. Оба союзника начинают теснить Иранзу, против которого в 719 г. восстали его же собственные города — Шуандахул и Дурдука, которым зикертийский владыка Метатти посылает военную помощь. Отпали также и перешли в лагерь противника Ассирии города Сукка, Бала, Абитикна. Позиции Ассирии в Приурмийском районе были в настолько критическом состоянии, что Саргон II решил немедленно принять контрмеры, тем более, что и на юге, в областях Элама и восточнее росло недовольство политикой могущественной Ассирии, и эти земли в любой момент могли бы занять важное место в лагере противников Ассирии. Саргон II, по всей вероятности, опасаясь за ход своего начинания, решил пока ограничиться карательной экспедицией против отложившихся от Манны и принявших сторону Русы и Метатти городов. Этот поход царя Ассирии состоялся в 719 г. Мятежные города были разрушены и часть жителей переселена в западные владения Ассирии. После ухода Саргона II и смерти Иранзу в стране с новой силой разгорелись смуты.

Отрывок, характеризующий Иранзу

Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.