Иран-контрас

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Иран-контрас (англ. Iran–Contra affair; также известен как «Ирангейт», по аналогии с «Уотергейтом») — крупный политический скандал в США во второй половине 1980-х годов. Разгорелся в конце 1986 года, когда стало известно о том, что отдельные члены администрации США организовали тайные поставки вооружения в Иран, нарушая тем самым оружейное эмбарго против этой страны. Дальнейшее расследование показало, что деньги, полученные от продажи оружия, шли на финансирование никарагуанских повстанцев-контрас в обход запрета конгресса на их финансирование.





Последовательность событий

Для юридического прикрытия сделок по поставке оружия была основана фирма «Энтерпрайз», открывшая несколько офшорных банковских счетов и торговых контор по поставкам оружия. В качестве её учредителей выступили связанный с ЦРУ отставной генерал-майор ВВС США Ричард Секорд (Richard V. Secord) и иранский эмигрант Альберт Хаким (Albert A. Hakim). Весной 1985 года первая партия оружия, приобретенная через «Энтерпрайз», была передана «контрас».

В мае 1985 года был разработан механизм поставки американского оружия в Иран при посредничестве Израиля. Со стороны Израиля в планировании механизма поставок принимали участие премьер-министр Израиля Шимон Перес, генеральный директор министерства иностранных дел Давид Кимхи, торговцы оружием А. Швиммер и Я. Нимроди. Со стороны США в обеспечении операции принимали участие консультант Совета национальной безопасности США Майкл Ледин (Michael Ledeen) и Оливер Норт[1].

До начала поставок оружия между американцами и израильтянами было заключено соглашение о том, что Израиль получит «соответствующую компенсацию» за поставки оружия в Иран[1].

20 августа 1985 года на встрече в Лондоне М. Ледин передал Д. Кимхи секретный код для информирования участников о ходе сделки[1].

30 августа 1985 года в Иран было доставлено 100 противотанковых ракет BGM-71 TOW (в обмен на это был освобожден один из американских заложников), 14 сентября 1985 года — ещё 408 ракет TOW. В дальнейшем, в Иран были переданы запчасти к зенитным ракетам «MIM-23 Hawk». 18 и 28 февраля 1986 года из города Эйлат в Иран были переправлены ещё 400 ракет TOW[1].

Операция была предана огласке, после того как 5 октября 1986 года над Никарагуа был сбит военно-транспортный самолет C-123K с грузом военного назначения для «контрас». Выживший пилот, американец Юджин Хасенфус, был задержан правительственными силами и дал показания, что работает на ЦРУ. Вскоре после этого ливанский журнал «El-Schiraa» предал огласке историю с продажей оружия Ирану[2].

Расследование в США

25 ноября 1986 года президент США Р. Рейган объявил о создании комиссии для расследования обстоятельств дела «Иран-контрас». 1 декабря 1986 года под руководством сенатора Джона Тауэра начала работу комиссия, впоследствии получившая название «Комиссия Тауэра».

В ходе расследования были получены сведения о масштабах американских поставок вооружения «контрас»:

  • так, было установлено, что для финансирования поставок оружия и снаряжения для «контрас» в 1983 году в швейцарских банках были открыты счета, через которые (по неполным данным, имевшимся в распоряжении комиссии) государственные служащие Джоэл Паттерсон и Уильям Голден перечислили «контрас» свыше 3 млн долларов[3].
  • в памятной записке, направленной участником операции, отставным генералом Дж. Синглаубом директору ЦРУ У. Кейси в июле 1986 года, сообщалось, что для переброски «контрас» подготовлена партия оружия в количестве 10 тыс. автоматов АКМ, 200 гранатомётов РПГ-7, 60 шт. 12,7-мм пулемётов, 200 шт. 60-мм миномётов, 50 шт. 82-мм миномётов и 50 зенитно-ракетных комплексов «с соответствующим количеством боеприпасов»[4].
  • начало расследования по делу сорвало заключённое Оливером Нортом с корпорацией «Short Brothers» соглашение о поставке 30 переносных зенитно-ракетных комплексов «Blowpipe» и 150 ракет к ним, которые должны были быть отправлены из Англии в Чили и в дальнейшем переданы «контрас»[5].

В ходе расследования по делу «Иран-контрас» посол США в Коста-Рике Л. Тамбс дал показания, что деятельность «контрас» в Коста-Рике координировал Алан Фиерс — кадровый сотрудник ЦРУ с 20-летним стажем и опытом проведения «специальных операций», действовавший под именем «Клифф»[6].

В ходе расследования был установлен факт использования ЦРУ США сотрудников британской частной военной компании «KMC Ltd.» в войне против Никарагуа (за поиск и подбор пилотов для самолётов, осуществлявших снабжение «контрас» на территории Никарагуа, компания получила от ЦРУ США 110 тыс. долларов)[7].

26 февраля 1987 года был опубликован доклад комиссии. В тексте 200-страничного доклада действия администрации Рейгана были подвергнуты критике.

Параллельно с расследованием «комиссии Тауэра», по делу «Иран-контрас» проводились независимые расследования, результаты которых освещались в средствах массовой информации:

  • так, журналисты американской газеты «Майами геральд» установили, что личный состав подразделения ВВС США «оперативная группа № 160» из состава 16-й вертолётной эскадрильи сил специальных операций ВВС США (16th Special Operations Squadron) участвовал в выполнении по меньшей мере 8 операций на территории Никарагуа, и по меньшей мере дважды открывал огонь по подразделениям Сандинистской народной армии. В ходе расследования, корреспонденты газетного треста «Найт-Риддер» нашли родственников двух погибших пилотов из подразделения «оперативная группа № 160»: отец погибшего в марте 1983 года пилота Дональда Олни сообщил, что его сын рассказывал ему о том, что выполняет полеты в Никарагуа с территории Гондураса, а вдова погибшего унтер-офицера Аллена Дженнингса сообщила, что её муж рассказал, что военное командование направляет его на выполнение специального задания за границей. В дальнейшем, в ходе расследования обстоятельств гибели Д. Олни и А. Дженнингса, журналисты газеты «Филадельфия инкуайер» установили, что обстоятельства гибели личного состава 16-й вертолётной эскадрильи сил специальных операций ВВС США были засекречены и не поступали в исследовательский центр безопасности полётов армии США, расположенный в штате Алабама[8].


Расследование продолжалось шесть с половиной лет и его стоимость к концу июля 1993 года составила 35 млн долларов[9].

18 января 1994 года был опубликован отчёт с окончательными итогами расследования[10].

Амнистия

В декабре 1992 года президент США Дж. Буш подписал указ об амнистии для участников скандала[11].

Причастные к скандалу

  • Эллиот Абрамс — помощник госсекретаря США, в 1980—1988 годы он оказывал поддержку вооружённой борьбе никарагуанских контрреволюционеров против сандинистского правительства, вопреки прямому запрету конгресса поставлять им вооружение. В 1991 году был признан виновным в сокрытии в 1986 году информации от конгрессменов о тайных поставках оружия в Никарагуа. Однако в 1992 году президент Джордж Буш-старший снял с него это обвинение.
  • Каспар Уайнбергер — министр обороны США.
  • Джон Пойндекстер — адмирал, советник президента по национальной безопасности
  • Карл Чэннел — финансист, по результатам расследования признан виновным в «участии в заговоре с целью обмана правительства США»[12]
  • Алан Фиерс (Alan D. Fiers) — кадровый сотрудник ЦРУ, по результатам расследования 9 июля 1991 года был признан виновным в утаивании информации от конгресса США, 31 января 1992 года осужден на 1 год условно и 100 часов общественных работ, но 24 декабря 1992 года был амнистирован президентом США[13]
  • Роберт Гейтс — причастность к скандалу расследуется[14].
  • Роберт Макфарлейн, советник по национальной безопасности президента США Р. Рейгана.

См. также

Напишите отзыв о статье "Иран-контрас"

Примечания

  1. 1 2 3 4 Е. М. Примаков. Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина XX — начало XXI века). 2-е изд., пер. и доп. М., «Российская газета», 2012. стр.374-376
  2. [www.spiegel.de/spiegel/print/d-13520780.html USA: Wir werden diese Brocken schlucken] // «Der Spiegel», № 50 от 8 декабря 1986
  3. Факты «ирангейта» // «Известия», № 113 (21920) от 23 апреля 1987. стр.4
  4. Lora Lumpe. [www.prio.no/NISAT/Publications/The-US-Arms-Central-AmericaPast-and-Present/ The US Arms Central America — Past and Present] // «NISAT Publications», май 1999
  5. А. Кривопалов. «Блоупайп» и надувательство // «Известия», № 67 (21874) от 8 марта 1987. стр.5
  6. В. Силантьев. Офицер ЦРУ руководит операциями «контрас» // «Известия», № 162 (21969) от 11 июня 1987. стр.1
  7. А. Кривопалов. Тайные дела британской фирмы KMC // «Известия», № 329 (22136) от 25 ноября 1987. стр.1,5
  8. М. Князьков. Тайна за номером 160 // «Известия», № 248 (22055) от 5 сентября 1987. стр.4
  9. [articles.orlandosentinel.com/1993-07-27/news/9307270670_1_iran-contra-nicaraguan-contras-arms-for-hostages Iran-contra investigation is about to formally end] // «Orlando Sentinel» от 27 июля 1993
  10. [articles.orlandosentinel.com/1994-01-18/news/9401180756_1_iran-contra-scandal-nicaraguan-contras Iran-contra report will be released today] // «Orlando Sentinel» от 18 января 1994
  11. [www.usdoj.gov/pardon/bushgrants.htm Pardons and Commutations Granted by President George H. W. Bush (1989-1993)] / United States Department of Justice
  12. Признан виновным // «Известия», № 121 (21928) от 1 мая 1987. стр.4
  13. [www.fas.org/irp/offdocs/walsh/chap_19.htm United States v. Alan D. Fiers, Jr.]
  14. [www.telegraf.by/world/2006/11/09/pentagon/?09:23 Буш предложил на пост главы Пентагона бывшего директора ЦРУ — Телеграф Новости | В мире]

Литература и источники

  • [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,962858,00.html The U.S. and Iran // "Time" от 17 ноября 1986]
  • "Ирангейт": зеркало политики и морали Вашингтона. колл. авторов, сост. В. Вербенко. М., изд-во АПН, 1987
  • Никонов В.А. Афера "Иран-контрас" М., изд-во МГУ, 1987.
  • Philip Shenon. [www.nytimes.com/1987/01/30/world/contras-are-focus-in-7-investigations.html Contras are focus in 7 investigations] // "The New York Times" от 30 января 1987
  • Philip Shenon. [www.nytimes.com/1988/03/17/world/north-poindexter-and-2-others-indicted-on-iran-contra-fraud-and-theft-charges.html North, Poindexter and 2 others indicted on Iran-Contra fraud and theft charges] // "The New York Times" от 17 марта 1988
  • [www.un.org/russian/icj/ch6.htm#eleven Вопросы и ответы о деятельности Международного Суда ООН на сайте ООН]

Отрывок, характеризующий Иран-контрас

– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.