Сотрудничество Ирана со странами Африки

Введение

Иран ищет новых союзников в то время, как международное сообщество усиливает его политическую и экономическую изоляцию. Эта изоляция проявляется в ужесточении экономических санкций и эмбарго ЕС на нефть, введенного после того, как ИРИ отказалась отвечать на вопросы о своей ядерной программе (Ядерная программа Ирана).

Новые союзники, найденные Тегераном в Латинской Америке, отражают дипломатические усилия президента Ирана, направленные на поддержание связей ИРИ с международным сообществом. Наряду с наращиванием сотрудничества с государствами Латинской Америки, которое некоторое время находилось в центре всеобщего пристального внимания, первые лица Ирана посещают и африканские страны, обещая увеличить товарооборот и инвестировать в различные проекты. Иран осваивает новые рынки и делает ставку на развитие отношений со странами Африки. Особый интерес для Ирана представляет сотрудничество в сфере экономики.

В ходе визита в Буркина-Фасо, Гану и Того Манучехр Моттаки, который в то время занимал пост министра иностранных дел Ирана, отметил, что народы мира больше не хотят подчиняться «несправедливой системе». Лидеры африканских стран выступили с заявлениями о своем отношении к дипломатическим шагам Ирана, предпринятым в африканском направлении. Во время апрельского визита Ахмадинежада в Харара, премьер-министр Зимбабве Цвангираи назвал этот визит «колоссальным политическим скандалом». Представители его Движения к демократическим переменам также прокомментировали, что Ахмадинежад «… снискал репутацию разжигателя войны, нарушителя прав человека, палача инакомыслящих и лидера с сомнительной легитимностью».

Помощь Африке

Деятельность Ирана в Африке включает в себя обещания построить заводы и начать реализацию новых проектов в различных африканских странах:

1. Проекты по поставке нефти и воды в Кению.
2. Создание совместной ирано-зимбабвийской инвестиционной компании.
3. Строительство заводов по производству цемента и асфальта на Коморских островах.
4. Строительство нефтеперерабатывающего завода, завода по сборке тракторов и фабрики по производству говяжьих консервов в Уганде.
5. Расширение 120-миллионного кредита от иранского банка Развития экспорта на покупку иранских тракторов для Сенегала.
6. Строительство первого центра диализа в Сьерра-Леоне.

Кроме того, в 2010 году в Тегеране был проведен Ирано-африканский форум, призванный расширить экономическое и политическое сотрудничество, в котором приняли участие представители более чем сорока африканских государств.

Некоторые из этих проектов не были завершены или даже начаты. Признаки разочарования африканских стран в своем союзнике отчетливо видны уже по тому, что 20 государств недавно пригрозили закрыть свои посольства в Тегеране в ответ на то, что они называют неспособностью Ахмадинежада выполнить обещания, данные во время его визитов в Африку.

Примеры ирано-африканских проектов

Мали – ГЭС

В июне 2007 года во время своего визита в Иран президент Мали Амаду Тумани Туре попросил иранского коллегу помочь в строительстве дамбы и ГЭС в Мали. Иранцы серьезно отнеслись к этому проекту. Через год, в апреле 2008 года, Тегеран объявил об увеличении финансирования проекта на 120 млн. евро. Эти деньги должны были находиться в ведении банка Садерат. К тому времени банк уже попал под санкции США (его активы в Великобритании были заморожены позднее, в 2010 году). Строительные работы должны были продлиться 4 года, а гарантом защиты от рисков выступил иранский фонд. В марте 2009 года министр иностранных дел Ирана Моттаки снова выразил поддержку проекта строительства ГЭС иранской стороной. Однако в ходе встречи парламентариев из Мали с представителями консульства Ирана о статусе проекта не было сказано ни слова.

Сенегал – нефтеперерабатывающий завод

Сенегал называли «иранскими воротами в Африку». Экспорт в Сенегал в 2009 году оценивался в 16 млн. долларов и превысил объемы товарооборота Ирана со всеми африканскими странами, вместе взятыми.

Отношения Ирана с Сенегалом укрепились за время пребывания Ахмадинежада на посту президента ИРИ. Иран построил в африканской республике химический завод и предприятие по сборке автомобилей. Результатом тесных отношений с Ираном стало голосование сенегальской делегации в ООН против резолюций, осуждающих Иран за нарушения прав человека. На сегодняшний день самый амбициозный проект Ирана в Сенегале – строительство завода по переработке сырой нефти. Реализация этого проекта может благотворно повлиять на экономику Сенегала и превратить республику в экспортера нефти.

Иран выдвинул идею строительства завода летом 2007 года, однако к 2010 году стороны все еще вели переговоры по реализации проекта. Во второй половине 2010 года ирано-сенегальские отношения ухудшились. Это произошло после того, как в Нигерии задержали партию оружия, предположительно предназначенного для Сенегала. Моттаки отправился в Сенегал для переговоров с официальными лицами республики, но во время этой поездки был снят с должности президентом Ирана. В результате инцидента Сенегал понизил уровень дипотношений с Ираном и отозвал своего посла из Тегерана. Отношения между двумя странами улучшились только после того, как назначенный на пост министра иностранных дел Ирана Али Акбар Салехи посетил с визитом Дакар и предложил сенегальцам помощь в размере 200 млн. долларов.

23 февраля 2011 года МИД Сенегала опубликовал заявление, в котором говорилось, что из оружия, которое Иран поставлял повстанцам Казаманса, были убиты сенегальские солдаты. В результате этого инцидента Сенегал разорвал дипломатические отношения с Ираном.

Судан

Иран имеет прочные дипломатические отношения с Суданом и сотрудничает с ним в военной сфере. Отношения между странами постоянно развиваются с того момента, как в 1989 году к власти в африканской республике пришел Омар аль-Башир. С 80-х гг. прошлого века Иран, в частности КСИР, активно сотрудничали с суданцами. В это время был построен Иранский культурный центр в Хартуме. Иранская оппозиция заявляла, что группы КСИР, базировавшиеся в Судане, оказывают поддержку суданской армии в боевых действиях в Дарфуре. Кроме того, иранская компания, расположенная в Дубае, нарушила эмбарго Совета безопасности ООН на поставку оружия в Дарфур и продала суданским военным аппаратуру для слежения, используемую в БПЛА.

В 2009 году комиссия ООН в Аддис-Абебе, которой было поручено следить за соблюдением эмбарго на поставки оружия в Дарфур, в своем докладе подтвердила, что упомянутая иранская компания действительно поставила суданцам видеоаппаратуру для беспилотников, предназначенную для слежения за объектами в Дарфуре. Оборудование под названием «Flash Back 2», попавшее к суданцам, было произведено британской компанией Ovation Systems и продано компании Mousaei Product в ОАЭ. В результате расследования комиссии ООН выяснилось, что Mousaei Product — подставное предприятие. На самом деле аппаратуру закупала Millennuim Product Company LLC, зарегистрированная в ОАЭ, директором и менеджером по продажам которой оказались граждане Ирана.

Более того, согласно отчету Базы статистических данных ООН по торговле товарами 96 % стрелкового оружия, легких вооружений и боеприпасов, экспортированных в Судан в 1992—2005 гг. (стоимостью более 70 млн долларов), были поставлены Ираном и Китаем.

В сентябре 2008 года группа повстанцев из Движения за освобождение Судана сбила в Дарфуре беспилотник. Это был Ababil-111, произведенный иранцами и способный нести на борту бомбу весом до 100 кг. Организация по защите прав человека Human Rights First заявила, что Иран поставляет Судану оружие, несмотря на оружейное эмбарго ООН 2004 года. В докладе организации говорилось, что Иран «продал Судану оружия более чем на 12 млн долларов, включая поставку танков на сумму около 8 млн долларов».

В 2008 году министр обороны ИРИ Мостафа Мохаммад Наджар провел встречу с главой парламента Судана, в ходе которой заявил, что очень доволен уровнем военного сотрудничества с африканской республикой и что взаимодействие в военной сфере способствовало укреплению отношений между двумя странами. В ходе визита Наджар подписал соглашение о военном сотрудничестве между Ираном и Суданом. Более того, в 2006 году Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи на встрече с президентом Судана заявил, что Иран готов передать свои ядерные технологии соседним странам, в частности, Судану.

На протяжении многих лет власти Ирана поддерживали суданское правительство в вопросе Дарфура. Иран подверг критике Международный уголовный суд, когда тот в 2009 году выдал ордер на арест аль-Башира за военные преступления и преступления против человечества в Дарфуре. В ответ Судан выступил в поддержку ядерной программы Ирана.

Иран объявил ордер на арест аль-Башира «несправедливым и выданным из политических соображений». В марте 2009 года спикер Меджлиса Ирана Али Лариджани нанес официальный визит в Судан, в ходе которого встретился с аль-Баширом и выразил ему поддержку.

Кроме того, в 2008 году предшественник Лариджани, бывший спикер Меджлиса доктор Голям-Али Хаддад Адель посетил Судан и также заявил, что Иран поддерживает аль-Башира и его действия в Дарфуре. В ответ на это лидер суданского Движения справедливости и равенства Махмуд А. Сулейман заявил, что «иранская поддержка действий хартумского режима в Дарфуре подстегнет геноцид в Дарфуре, повлечет за собой еще больше потерь среди гражданского населения и приведет к катастрофе».

Отрывок, характеризующий Сотрудничество Ирана со странами Африки

Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.