Ирвинг, Дэвид

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дэвид Ирвинг
David Irving

Дэвид Ирвинг в 2003 году
Род деятельности:

Публицист, отрицатель Холокоста

Дата рождения:

24 марта 1938(1938-03-24) (86 лет)

Место рождения:

Брентвуд, Эссекс, Великобритания

Подданство:

Великобритания Великобритания

Сайт:

[fpp.co.uk uk]

Дэвид Ирвинг (род. 24 марта 1938) — английский писатель. Автор книг, содержащих нетрадиционный взгляд на историю Второй мировой войны, в частности, отрицающих Холокост.

Ирвингу запрещали въезд в Германию, Австрию, Канаду, Австралию и Новую Зеландию. 20 февраля 2006 года австрийский суд приговорил его к 3 годам тюремного заключения за отрицание Холокоста.





Биография

Дэвид Ирвинг родился 24 марта 1938 года в Брентвуде, графство Эссекс. Отец Джон Ирвинг — офицер военно-морского флота, служил на крейсере «Edinburgh». 2 мая 1942 года, при эскортировании конвоя QP-11 (Мурманск — Рейкьявик, золотой платеж за ленд-лиз) крейсер был потоплен в Баренцевом море субмариной U-456. Отец Дэвида Ирвинга выжил, но вскоре после трагедии прекратил все отношения с женой и детьми.

После школы Дэвид поступил на физический факультет в Лондонский имперский колледж. Во время учёбы работал в редакциях студенческих газет. В 1959 году его передовицы в газете Carnival Times вызвали громкий скандал. Ирвинга обвиняли в антисемитизме, поддержке апартеида в Южной Африке и расизме. Сам же Ирвинг заявлял, что это была сатира.

Писатель

Исторический ревизионизм

Участвовал в конференциях, организованных американским Institute for Historical Review.

Идеи Ирвинга были опровергнуты историками Х. Тревор-Ропером, , М. Бросцатом [1] и другими.

Как отмечает кембриджский профессор Ричард Эванс: "Никакой научной ценности его работы не представляют"[2].

Обвинения в антисемитизме

Иск к Деборе Липштадт

В 1993 году американский историк Дебора Липштадт опубликовала книгу «Denying the Holocaust: The Growing Assault on Truth and Memory»[3], посвященную отрицателям Холокоста и их аргументации, в частности Дэвиду Ирвингу.

Поначалу единственной реакцией Ирвинга на выход книги было появление на одном из выступлений Липштадт в Атланте, где он повторил своё давнее обещание выдать 1000 долларов каждому, кто докажет историческую достоверность «окончательного решения еврейского вопроса»[4].

В 1996 году Ирвинг подал иск в британский суд на Дебору Липштадт и издательство Penguin Books, с обвинением в клевете и нанесении ущерба своей научной и деловой репутации. Ирвинг подчеркивал, что выступает не против права своих противников иметь собственное мнение и подвергать нападкам чужое, а против клеветы и обвинений в неонацизме[4].

11 апреля 2000 года судья Грей огласил 333-страничный вердикт[5]. Претензии Ирвинга были отвергнуты, он получил требование оплатить 3 млн фунтов в качестве компенсации судебных издержек[6][7]. Суд установил, что Ирвинг намеренно манипулировал данными и что это было вызвано его антисемитизмом[2][8]. В судебном решении Ирвинг назван антисемитом и расистом[9].

По итогам процесса журналист Д. Гуттенплан опубликовал книгу, в которой изложил взгляды обеих сторон[10]. Многие крупные газеты комментировали процесс и вердикт суда. В частности, Нью-Йорк Таймс написала:[11]

Этот вердикт не оставляет камня на камне от утверждения, что Ирвинг — это нечто большее, чем доморощенный защитник Гитлера

Апелляция Ирвинга на решение суда была отклонена.[12]

21 мая 2002 года судья постановил, что некредитоспособность ответчика не поможет избежать ему ответственности перед законом.[13] Для оплаты судебных издержек Ирвинг был вынужден продать свой дом в Англии, а также объявил себя банкротом.

Арест и суд в Австрии

В ноябре 2005 года Ирвинг приехал в Австрию, невзирая на выданный судом Вены в 1989 году ордер на его арест.[14] Ордер был выдан на основании закона, который предусматривает уголовную ответственность за «отрицание, преуменьшение масштабов, одобрение или оправдание национал-социалистического геноцида и других преступлений национал-социалистов против человечности». Суд отказался освободить Ирвинга под залог.

Ирвинг признал свою вину в ходе судебного процесса и заявил о пересмотре своих взглядов на Холокост после 1991 года, когда он ознакомился с дневниками нацистского военного преступника Адольфа Эйхмана. Он заявил, что «нацисты действительно убили миллионы евреев».

Однако это не произвело впечатления на суд, а прокурор отметил, что Ирвинг и после 1991 года продолжал отрицать существование газовых камер. 20 февраля 2006 года Ирвинг был приговорён к трём годам тюремного заключения.[15]

После этого многие общественные деятели, включая оппонентов Ирвинга, заявили, что заключение в тюрьму — плохой метод для утверждения исторической истины и имеет серьёзные негативные последствия для свободы слова.

После 13-месячного заключения суд заменил оставшийся срок на условный и депортировал его из страны. В суде при рассмотрении апелляции Ирвинг заявил что «ошибался, когда говорил, что в Освенциме не было газовых камер». Выступая перед присяжными, Ирвинг добавил, что «никогда не отрицал убийство миллионов людей нацистами» и что он «не специалист по холокосту».[16][17][18]

После тюрьмы

После выхода на свободу Ирвинг заявил в интервью газете Гардиан, что его отношение к Холокосту не изменилось и даже ещё более укрепилось в течение последних лет. Он по-прежнему утверждает, что газовые камеры Освенцима никогда не существовали,[19] а Гитлер ничего не знал об уничтожении евреев в Европе. Ирвинг намерен опубликовать новые книги, в которых будет доказывать, что евреи были сами виноваты в том, что их уничтожали.[20]

В дальнейшем с именем Ирвинга связано несколько скандалов. 18 мая 2007 года его выгнали с книжной ярмарки в Польше, куда он без приглашения привёз свои книги и попытался их рекламировать.[21] 27 ноября 2007 года группа антифашистов и противников ксенофобии попыталась сорвать дебаты о свободе слова в Оксфорде, которые проходили с участием Ирвинга и лидера крайне правой Британской национальной партии Ника Гриффина.[22]

См. также

Библиография

Большинство книг Дэвида Ирвинга можно скачать в формате PDF с [www.fpp.co.uk/ его сайта]

Напишите отзыв о статье "Ирвинг, Дэвид"

Примечания

  1. Martin Broszat: [www.ifz-muenchen.de/heftarchiv/1977_4_10_broszat.pdf Hitler und die Genesis der „Endlösung“ ] (нем.)
  2. 1 2 [www.utro.ru/articles/2005/11/18/496384.shtml ЖИЗНЬ: Историка-фальсификатора отправили на нары]
  3. Deborah Lipstadt, Denying the Holocaust: The Growing Assault on Truth and Memory, Penguin, New-York, 1993; London, 1994
  4. 1 2 [www.svoboda.org/programs/AD/2000/AD.022900.asp Что расскажем детям]
  5. [www.vestnik.com/issues/2003/0305/win/kushner.htm Одна, но пламенная страсть]
  6. [www.chayka.org/oarticle.php?id=213 Индустрия поклепа]
  7. [shoa.com.ua/php/content/view/185/9/ Дэвид Ирвинг — виновен]
  8. R.J. van Pelt, The case for Auschwitz: Evidence from the Irving Trial, Indiana University Press, 2002
  9. Whether Irving is an anti-semite and a racist
  10. D. Guttenplan, The Holocaust on Trial, W.W. Norton and Co, New York, London, 2001
  11. [www.hdot.org/ru/trial Ирвинг против Липштадт]
  12. [www.jewish.ru/news/world/2001/07/news994145995.php Лондонские судьи отклонили апелляцию историка-антисемита Дэвида Ирвинга]
  13. [www.jewish.ru/news/world/2002/05/news994160090.php Суд вынес решение против отрицателя Холокоста]
  14. [newsru.com/world/17nov2005/nazi.html В Австрии арестован британский историк, восхвалявший нацизм и отрицавший Холокост]
  15. [lenta.ru/news/2006/02/20/sentenced/ За отрицание Холокоста английского историка осудили на три года]
  16. [newsru.com/world/20dec2006/irwing.html Австрийский суд заменил на условный приговор историку Дэвиду Ирвингу, отрицавшему Холокост]
  17. [www.newsru.net/world/21dec2006/irw.html Австрия депортировала британского негациониста Дэвида Ирвинга]
  18. [ru.euronews.net/2006/02/20/austrian-court-jails-holocaust-denier/ Ирвинг признает себя виновным]
  19. [aen.ru/index.php?page=brief&article_id=42167 Что исправит горбатого?]
  20. [www.jewish.ru/theme/world/2007/10/news994254191.php Дэвид Ирвинг отправляется в турне по Британии]
  21. [lenta.ru/news/2007/05/18/denier/ Отрицающего Холокост историка выгнали с книжной ярмарки в Польше]
  22. [lenta.ru/news/2007/11/27/holocaust/ Антифашисты пытались сорвать дебаты с участием отрицающего Холокост историка]

Литература

  • Циммерман Д. Глава 8. Дэвид Ирвинг и Теодор Кауфман // [www.jewniverse.ru/RED/Ulanovskaya_Zim/p_3ch_8.htm Отрицание Холокоста] = Holocaust denial: demographics, testimonies, and ideologies / пер. М. Улановская, ред. И. Островский. — University Press of America, 2005. — 318 с.

Ссылки

  • [www.fpp.co.uk/ Сайт Дэвида Ирвинга]  (англ.)
  • [lenta.ru/articles/2006/02/21/irving/ Lenta.ru: Раз табу, два табу]
  • [shoa.com.ua/php/content/view/185/9/ Дэвид Ирвинг — виновен]
  • [shoa.com.ua/php/content/view/191/9/ История — более мощное оружие, чем цензура]
  • [lenta.ru/news/2007/11/27/holocaust/ Антифашисты пытались сорвать дебаты с участием отрицающего Холокост историка]
  • [www.hdot.org/ru/trial Ирвинг против Липштадт]

Отрывок, характеризующий Ирвинг, Дэвид

– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.