Ирвинг Берлин

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Берлин и Бейлин

Ирвинг Берлин Irving Berlin
Основная информация
Полное имя	Израиль Моисеевич Бейлин
Дата рождения	11 мая 1888(1888-05-11)
Место рождения	Тюмень или Тобольск, Российская империя
Дата смерти	22 сентября 1989(1989-09-22) (101 год)
Место смерти	Нью-Йорк, США
Страна	США США
Профессии	композитор
Награды

И́рвинг Бе́рлин (англ. Irving Berlin; наст. имя Израиль Исидор Бейлин, Израиль Моисеевич Бейлин; 11 мая 1888, Тюмень, Российская империя — 22 сентября 1989, США) — американский композитор, который написал более 900 песен, 19 мюзиклов и музыку к 18 кинофильмамК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Американский композитор Джером Керн заявил:

Говорить о месте Ирвинга Берлина в истории американской музыки невозможно, ибо он сам — эта история!

Биография

Иногда ошибочно считается, что Ирвинг Берлин родился в Тюмени, младшим из восьмерых детей в семье синагогального кантора Моисея Бейлина (1848—1901) и Леи Липкиной (1850—1922), уроженцев Тюмениа Могилёвской губернии, теперь в Беларуси . Старшие дети в семье родились в Тюмени и самый старший брат будущего композитора оставался в городе после эмиграции остальных членов семьи. В то же время в своих интервью 1930—1940 годов И. Берлин рассказывал, что появился на свет в Могилёве.

Когда Стивен Спилберг в 1980-х годах задумал снимать фильм о И. Берлине и встречался по этому поводу с композитором, тот неожиданно рассказал, что на самом деле он родом из Тобольска.

Вскоре после рождения будущего композитора семья переехала в Тобольск. Уже оттуда Бейлины через порт Антверпена на корабле «Rhynland» отправились в Нью-Йорк, куда прибыли 14 сентября 1893 года.

Израиль Бейлин вырос на Манхэттене, в районе Нижнего Ист-Сайда (Lower East-Side), где в то время проживало много иммигрантов из Российской Империи и Восточной Европы. Рано оставшись без отца, проучившись в школе только 2 года, И. Бейлин пошёл работать. Будущий композитор успел поработать посыльным в лавке, разносчиком газет, официантом в музыкальном кафе. По заказу хозяина кафе 16-летний официант написал свою первую песню, «Мэри из солнечной Италии». Гонорар автора составил 37 центов.

В 1907 году будущий композитор захотел впервые издать песню, и наборщики в типографии по небрежности исказили имя заказчика. Благодаря этой ошибке композитор вошёл в историю под фамилией Берлин.

Берлин был членом Масонского ордена. Посвящение прошёл 12 мая 1910 года. Состоял в ложе «Munn» № 190, Нью-Йорк.

Ирвинг Берлин умер во сне 22 сентября 1989 года.

Покинувший незадолго перед этим пост президента США Рональд Рейган, которому Берлин когда-то советовал подумать о карьере артиста, прислал на смерть композитора соболезнование. А действующий на тот момент президент Джордж Буш-старший на похоронной церемонии в Бостоне возглавил траурную колонну, певшую «God Bless America», а затем выступил с речью, в которой назвал И. Берлина «легендарным человеком, чьи слова и музыка будут помогать пониманию истории нашего народа».

Творчество

За свою жизнь И. Берлин создал полторы тысячи песен (из которых 50 считаются хитами), написал музыку для 19 театральных постановок и 15 фильмов.

Самое же известное произведение Берлина — гимн «Боже, благослови Америку» (God Bless America, 1918), считающийся неофициальным гимном США. Гимн написан для бродвейского шоу «Гип-гип, Яфанк!», но автор посчитал песню не соответствующей юмористическому характеру спектакля. Поэтому премьера песни отсрочилась ровно на 20 лет, к кануну Второй мировой войны. Причём И. Берлин с трудом разыскал потом песню и изменил в ней несколько фраз. Впервые песня прозвучала по радио вечером 11 ноября 1938 года. А уже через 7 месяцев во время исполнения песни на День поминовения в Бруклине собравшиеся встали и сняли шляпы, как при исполнении национального гимна. В том же 1939 году Кейт Смит спела «God Bless America» на Всемирной выставке в Нью-Йорке. К этому времени было продано свыше 400 тысяч экземпляров песни. Песня «Боже, благослови Америку» вошла в патриотический мюзикл «Это армия». Посмотрев мюзикл в феврале 1944 года, генерал Эйзенхауэр настоял на том, чтобы спектакль показывали на всех фронтах. В итоге за полтора года мюзикл увидели 2,5 млн зрителей по всему американскому театру военных действий. Права на песню и все доходы (на ней заработано шесть миллионов долларов) Берлин подарил скаутской организации «New York City Scouts Youth Organization» со словами:

На патриотизме зарабатывать нельзя.

Песня «White Christmas» впервые появилась в 1942 году в фильме «Гостиница на выходные» («Holiday Inn») Бинга Кросби. Поначалу песня не произвела впечатления. Но затем её стали петь американские солдаты, сражающиеся за рубежом на полях Второй мировой войны. Песня выражала их тоску по дому и родным. Уже будучи стариком, Берлин услышал «White Christmas» в исполнении Элвиса Пресли и пришёл в ужас. «White Christmas» вошла в Книгу рекордов Гиннесса как самая продаваемая песня XX века: продано более 30 миллионов пластинок.

Ссылки

• [www.ellisisland.org/genealogy/ellis_island_famous_arrivals.asp Исторический архив, Элис-Айленд] (англ.)
• [www.rusnetusa.com/reference/showart.asp?idref=482 Russian Network USA]

Отрывок, характеризующий Ирвинг Берлин

– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.