Шоу, Ирвин
Поделись знанием:
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
(перенаправлено с «Ирвин Шоу»)
| Ирвин Шоу | |
| Irwin Shaw | |
 | |
| Имя при рождении: |
Ирвин Гилберт Шамфорофф |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
И́рвин Шо́у[1] (англ. Irwin Shaw, МФА: [ˈɝwɪn ˈʃɔ] Эруин Шо; настоящее имя — И́рвин Ги́лберт Шамфорофф англ. Irwin Gilbert Shamforoff; 27 февраля 1913, Нью-Йорк — 16 мая 1984, Давос) — американский писатель и киносценарист. Известность ему принёс первый его роман «Молодые львы».
Содержание
Биография
Шоу родился в Южном Бронксе, в Нью-Йорке в семье еврейских эмигрантов из России. Вскоре после рождения Ирвина семья переезжает в Бруклин и меняет фамилию на Шоу. Юность Шоу прошла в Бруклине, где в 1934 году он окончил Бруклинский колледж со степенью бакалавра.
Шоу начал писать сценарии в 1935 году в возрасте 21 года, в том числе и для радиоспектаклей, например, «Дик Трейси». В 1936 году впервые был поставлен спектакль Шоу «Предайте мёртвых земле». В спектакле речь идёт о группе солдат, павших в бою. В 1940-х Шоу написал сценарии к нескольким фильмам: «Город говорит» (комедия, посвящённая теме гражданских свобод) и др.
Шоу поступил на военную службу в армию США и был уорэнт-офицером во время Второй мировой войны. «Молодые львы» — первый роман Шоу — был опубликован в 1949 году. Основанный на реальном опыте, полученном писателем за годы войны, роман оказался очень удачным и был экранизирован (Молодые львы, 1958) Экранизацию вряд ли можно назвать адекватной тексту, поэтому неудивительно, что Шоу она не понравилась.
Второй роман Шоу «Растревоженный эфир», описывающий рост маккартизма, был опубликован в 1951 году. После того, как его ложно обвинили в коммунистических убеждениях в нашумевшей антикоммунистической публикации «Красные каналы» (Red Channels: The Report of Communist Influence in Radio and Television), главы кинокомпаний занесли Шоу в чёрный список Голливуда. В 1951 году Шоу покинул США и уехал в Европу, где прожил 25 лет, в основном в Париже и Швейцарии. В течение 1950-х Шоу написал несколько киносценариев, в том числе «Любовь под вязами» (на основе пьесы Юджина О’Нила) и «Огонь из преисподней» (о трамповом судне в Карибском море).
Во время жизни в Европе Шоу написал ряд книг: «Люси Краун» (1956), «Две недели в другом городе» (1960), а также роман «Богач, бедняк» (1970), к которому позднее было написано неудачное, по мнению критиков, продолжение — «Нищий, вор». Снятый по роману «Богач, бедняк» сериал оказался исключительно успешным («Rich Man, Poor Man», 1976). В 1982 году на Литовской киностудии СССР также был снят телесериал «Богач, бедняк…» по этому роману.
Ирвин Шоу является обладателем ряда престижных премий и наград, включая две премии О. Генри, награду Американской академии искусств и литературы и три премии Плейбой. Шоу умер в Давосе в Швейцарии в возрасте 71 года.
Библиография
- 1936 — «Предайте мёртвых земле» (пьеса)
- 1937 — «Осада» (пьеса)
- 1937 — «Бруклинская идиллия» (пьеса)
- 1939 — «Моряк из Бремена» (сборник рассказов)
- 1941 — «Добро пожаловать в наш город» (сборник рассказов)
- 1944 — «Убийцы» (пьеса)
- 1946 — «Акт доверия» (сборник рассказов)
- 1949 — «Молодые львы»
- 1950 — «Доверяй, но проверяй» (сборник рассказов)
- 1951 — «Растревоженный эфир»/«Взвихрённый воздух» (роман)
- 1956 — «Люси Краун» (роман)
- 1957 — «Ставка на мёртвого жокея» (сборник рассказов)
- 1960 — «Две недели в другом городе» (роман)
- 1965 — «Голоса летнего дня» (роман)
- 1965 — «Любовь на тёмной улице» (сборник рассказов)
- 1970 — «Богач, бедняк» (роман)
- 1973 — «Вечер в Византии» (роман)
- 1973 — «Бог был здесь, но уже ушёл» (сборник рассказов)
- 1975 — «Ночной портье» (роман)
- 1977 — «Нищий, вор» (роман)
- 1978 — «Пять десятилетий» (сборник рассказов)
- 1979 — «Вершина холма» (роман)
- 1981 — «Хлеб по водам» (роман)
- 1982 — «Допустимые потери» (роман)
Сценарии И. Шоу к фильмам и фильмы, созданные по его произведениям
- 1936 — Большая игра (англ. THE BIG GAME)
- 1941 — Из тумана (англ. OUT OF THE FOG) (пьеса, как основа сценария)
- 1942 — Город говорит (англ. THE TALK OF THE TOWN) (совместно с Сиднеем Бахманом)
- 1942 — Трудный путь (англ. THE HARD WAY) (совместно с Дэниэлом Фухсом и Джерри Уолдом)
- 1943 — Коммандос атакуют на рассвете (англ. THE COMMANDOS STRIKE AT DAWN)
- 1949 — Легкая жизнь (англ. EASY LIVING) (автор сюжета, совместно с Чарльзом Шнее)
- 1949 — Ошибочный шаг (англ. TAKE ONE FALSE STEP) (автор сюжета, совместно с Честером Эрскином и Дэвидом Шоу)
- 1951 — Ты мне нужна (англ. I WANT YOU)
- 1953 — Акт любви (англ. ACT OF LOVE)
- 1954 — Улисс (англ. ULYSSESS) (совместно с другими)
- 1956 — Война и мир (англ. WAR AND PEACE) (не аккредитован) — фильм 1956, по роману Л. Толстого, реж. Кинг Видор и Марио Сольдати
- 1957 — Ставка на мертвого жокея (англ. TIP ON A DEAD JOCKEY) (роман, как основа сценария)
- 1957 — Огонь из преисподней (англ. FIRE DOWN BELOW)
- 1958 — Молодые львы (англ. THE YOUNG LIONS) (роман, как основа сценария)
- 1958 — Любовь под вязами (англ. DESIRE UNDER THE ELMS) (по пьесе Юджина О’Нила, реж. Делберт Манн)
- 1958 — Плотина у Тихого океана/ Суровый возраст (фр. Barrage contre le Pacifique/ англ. THIS ANGRY AGE/ THE SEA WALL,совместно с Рене Клеманом, по одноименному роману М. Дюрас)
- 1961 — Большая афера (англ. THE BIG GAMBLE)
- 1962 — Две недели в другом городе (англ. TWO WEEKS IN ANOTHER TOWN) (роман, как основа сценария)
- 1963 — Во французском стиле (англ. IN THE FRENCH STYLE) (совместное производство)
- SURVIVAL 1967, 1968
- 1969 — Их было трое (англ. THREE) (автор сюжета)
- 1980 — Вершина холма (англ. THE TOP OF THE HILL) (телесериал, по адаптированному роману)
- 1982 — Богач, бедняк… (СССР; режиссёр: Арунас Жебрюнас) (4 серии)
Напишите отзыв о статье "Шоу, Ирвин"
Ссылки
- [www.litweb.net/biogs/shaw_irwin.html Ирвин Шоу на сайте LitWeb ]
- [www.encyclopedia.com/doc/1O123-ShawIrwin.html Ирвин Шоу на сайте encyclopedia.com]
- [www.lib.ru/INPROZ/SHOU_I/ Шоу, Ирвин] в библиотеке Максима Мошкова
Примечания
- ↑ Распространённая передача фамилии в русских текстах; более точная передача — [inogolo.com/query.php?qstr=Shaw&key=1 Шо]
Отрывок, характеризующий Шоу, Ирвин
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
