Ирисы (картина Ван Гога)

Ван Гог

Ирисы. 1889

Les Iris

Холст, масло. 71 × 93 см

Музей Гетти, Лос-Анджелес

К:Картины 1889 года

«И́рисы» (фр. Les Iris) — картина нидерландского живописца Винсента ван Гога. «Ирисы» были написаны художником в 1889 году — в то время, когда он жил в лечебнице Святого Павла Мавзолийского близ Сен-Реми-де-Прованс, за год до своей смерти.

В картине отсутствует высокая напряжённость, которая проявляется в его последующих работах. Он назвал картину «громоотвод для моей болезни», потому что он чувствовал, что может сдерживать свой недуг, продолжая писать. В картине прослеживается влияние японских гравюр укиё-э, как и в других работах Ван Гога и части его современников. Это сходство проявляется в выделении контуров объектов, необычных ракурсах, наличии детально прорисованных областей и областей, залитых сплошным цветом, не соответствующим реальности.

Провенанс

Первым владельцем полотна был французский искусствовед и анархист Октав Мирбо, заплативший за полотно 300 франков. В 1987 году «Ирисы» стали самой дорогой картиной, установив рекорд, который продержался на протяжении двух с половиной лет; в то время картина была продана за 53,9 млн долларов Алану Бонду, но у него не было достаточно денег, чтобы завершить сделку. «Ирисы» были перепроданы в 1990 году музею Гетти в Лос-Анджелесе.

Отрывок, характеризующий Ирисы (картина Ван Гога)

– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.