Ирландцы
| Самоназвание | |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: 8 500 000 чел.(учитывая по происхождению 80 000 000) | |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип | |
| Входит в | |
| Родственные народы |
гэлы, шотландцы, валлийцы, бретонцы, англичане, канадцы, австралийцы, новозеландцы, |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 26 мая 2011 года. |
Ирла́ндцы, народ Ирландии (ирл. Muintir na hÉireann, na hÉireannaigh, na Gaeil/Gaeilgi) — кельтский народ, коренное население Ирландии (3,6 млн чел.), проживают в Ирландской Республике и Северной Ирландии. Живут также в Великобритании (1,8 млн чел.), США (примерно 33 млн чел.)[1], Канаде (4,3 млн чел.), Австралии (1,9 млн чел.) и других странах.
Национальный язык — ирландский, однако большая часть населения, кроме нескольких изолированных районов на западе страны (гэлтахтов), в качестве основного языка использует английский.
Содержание
История
Начало заселения острова
Исследования историков утверждают, что первые люди поселились на острове Ирландия около 9000 лет назад. Самые первые поселенцы практически неизвестны. Они оставили после себя несколько уникальных мегалитических сооружений. Дольше всего доиндоевропейское население удерживалось на юго-западе острова. Ирландское название провинции Манстер — Мума не объясняется из кельтского языка и есть мнение, что в нем сохраняется этноним ранних жителей острова.
Античные авторы не оставили подробных сведений об Изумрудном острове. Понятно только, что к началу н. э. остров был полностью заселен кельтами. Ирландская средневековая литература, напротив, содержит огромное количество мифических и легендарных сведений о различных волнах мигрантов: фоморах, фир болгах, племенах дану и т. д. Согласно мифологии последняя волна пришельцев — милезианцы, прибыла под предводительством Миля с Иберийского полуострова. Косвенно это подтверждается современными генографическими проектами, действительно ирландцы и баски имеют наибольшее число представителей гаплогруппы R1b.
Ранняя история
В начальный период истории вся территория Ирландии была разделена на независимые туаты, области заселенные одним племенем. Туат приблизительно соответствует современному баронству (в Ирландии существует такое неофициальное административное деление, баронство — это часть графства, объединяющая несколько приходов. Как правило каждое графство включает 10-15 баронств). Вожди кланов были связанны друг с другом сложной системой вассальных взаимоотношений. В раннем средневековье туаты Ирландии объединялись в пять пятин во главе с верховным королём «ард-риагом»: Лагин (совр. Ленстер с королевской династией МакМурроу/Мэрфи), Муман (совр. Манстер с королевской династией О’Брайенов), Улад (совр. Ольстер с королевской династией О’Нейлов), Миде (совр. графства Мит и Вестмит с прилегающими территориями, королевская династия МакЛафлинов) и Коннаут (королевская династия О’Конноров).
В IV—V веках н. э. предки ирландцев предпринимали активные пиратские набеги. От них очень страдал Уэльс. В ходе экспансии ирландского королевства Дал Риада были покорены пикты и стратклайдские бритты, что положило начало переселения ирландского племени скоттиев в Шотландию и стало отправной точкой формирования шотландской нации. В результате одного из пиратских набегов в Ирландию попал святой Патрик.
На протяжении V века Ирландия приняла христианство. Этот процесс протекал достаточно мирно, видимо, в силу того, что жреческое сословие друидов после многочисленных поражений кельтов от римлян на континенте и в Британии во многом утратило авторитет. В результате такого ненасильственного процесса принятия христианства Ирландия оказалась одной из немногих культур, где языческое наследие не было отвергнуто, а бережно собиралось в христианских монастырях. Именно благодаря этому до нас дошли древние мифы и саги кельтов. Сама же Ирландия на несколько веков превратилась в центр учености.
Золотой век в культурной и экономической жизни Ирландии прервали массированные вторжения викингов в IX-XI веках. Викинги захватили прибрежные города. Владычество викингов удалось скинуть после битвы под Клонтарфом в 1014 году. Этой победы добился верховный король Бриан Бору, прародитель О’Брайенов, павший в этом знаменательном сражении. В 1169 году началось второе массовое норманнское (викинги) нашествие в Ирландию. Экспедиция графа Ричарда Стронгбоу, прибывшая по просьбе короля Ленстера Дермотта МакМурроу, изгнанного верховным королём Рори О’Коннором, высадилась около Уэксфорда. За несколько последующих веков норманны стали большими ирландцами, чем сами ирландцы. Норманны полностью усвоили ирландскую культуру и слились с коренным населением острова.
Хотя формально Ирландия находилась в составе Английского Королевства со времен Генриха II, активная колонизация ирландских земель началась после завоевания Ирландии Оливером Кромвелем в 1649 году. В ходе английской колонизации владельцами почти всех земель на острове стали английские лендлорды (которые как правило даже не жили в Ирландии), а ирландцы-католики превратились в бесправных арендаторов. Ирландский язык преследовался, кельтская культура уничтожалась. Богатое культурное наследие народа сохранялось в основном бродячими поэтами-бардами.
«Великий голод»
Великий Голод имел решающее значение в исторической судьбе ирландского народа. Неурожай картофеля, ставшего основным продуктом питания неимущих ирландцев, привел к гибели порядка 1 млн человек. Люди умирали от голода, а из поместий, принадлежащих англичанам, продолжали экспортировать продовольствие: мясо, зерно, молочные продукты.
Массы ирландцев-бедняков ринулись в США и заморские колонии Великобритании. Один иммигрант, худо-бедно обосновавшийся на новом месте, перетягивал за собой всю семью. Со времени Великого Голода население Ирландии постоянно сокращалось, этот процесс шел с разной интенсивностью вплоть до 70-х годов 20-го века. От голода наиболее пострадали гэльскоговорящие районы, заселенные ирландской беднотой. В результате повышенной смертности и массовой иммиграции ирландцев сфера применения гэльского языка значительно сузилась, большое число активных носителей языка переселилось за океан.
В то же время на восточном побережье США сложилась многочисленная ирландская диаспора. Например, в Нью-Йорке проживает больше потомков ирландских иммигрантов, чем ирландцев собственно в Ирландии.
Современное состояние
В 20-м веке территория исконного проживания ирландского этноса была политически разделена, большая часть острова вошла в состав Ирландской Республики, а часть Ольстера (за исключением графств Донегол, Ферманах и Монахан) была оставлена в составе Соединенного Королевства. В этой части Ольстера английская колонизация проводилась иначе, земельные наделы раздавались мелким фермерам английского и шотландского происхождения, что привело к тому, что в процентном отношении число колонистов-протестантов превысило число ирландцев-католиков. Ирландцы Ольстера вели длительную освободительную борьбу против английского правительства, не избегая террористических приемов. Накал противостояния в Ольстере стал спадать только к концу 20-го века.
Ирландская культура оказывает заметное влияние на массовую общемировую культуру. Этому, в частности, способствует американский кинематограф, охотно касающийся тем, так или иначе связанных с Ирландией. Во многих странах отмечают день Святого Патрика, жанр фэнтези впитал в себя многие пласты ирландской мифологии, танцевальная и музыкальная культура ирландцев широко известны. Среди людей, серьёзно увлекающихся ирландской культурой, появился даже термин кельтомания.
Что касается ирландского языка, то им свободно владеет только порядка 20 % жителей Ирландии. Доминирует английская речь. Родным ирландский язык является только для небольшого количества уроженцев Гэлтахтов (гэльскоговорящих районов на западных окраинах страны). Большинство носителей ирландского языка — горожане, освоившие его сознательно в зрелом возрасте. Гэлтахты не представляют собой единого массива, и в каждом из них употребляются весьма отличные друг от друга диалекты. Около 40 % ирландцев с материнским гэльским языком проживает в графстве Голуэй, 25 % в графстве Донегол, 15 % в графстве Мэйо, 10 % в графстве Кэрри.
Существует стандартизированный литературный язык «кайдон». Его словарный запас сформирован в основном на основе коннаутских диалектов. Однако у кайдона есть одна занимательная особенность: язык не имеет стандартной формы произношения. Поэтому носители литературного языка могут иметь манстерское, коннаутское или ольстерское произношение, в зависимости от того, на какой основе поставлено произношение конкретного носителя языка, одинаково написанный текст произносится по-разному.
Католическая вера является определяющей для ирландца. В течение долгого времени принадлежность к католической церкви была как бы одной из форм пассивного сопротивления английским захватчикам. Поэтому даже сегодня ирландец, исповедующий иную конфессию, кажется экзотичным.
Ирландцы на протяжении 2-й половины 20-го века имели самый высокий естественный прирост среди аборигенных наций Западной Европы, который во многом нивелировался не ослабляющейся эмиграцией.
Культура
Национальные танцы
Традиционные ирландские танцы, сформировавшиеся в XVIII-XX веках, включают сольные танцы, Ирландские кейли, Сет-танцы (социальные танцы), Шан-нос. Все виды ирландских танцев исполняются исключительно под традиционные ирландские танцевальные мелодии: рилы, джиги и хорнпайпы.
Национальный костюм
Ирландский народный костюм — оранжевый килт до колен, длинный жакет, рубашка без ворота и берет. Костюм практически утрачен. Его носят лишь музыканты.
Кухня
Ирландские фамилии
Ирландская фамильная система сложна и хранит в себе следы бурных исторических событий. Абсолютное большинство ирландцев носят в качестве фамилий древние родовые имена, идущие от наименований гэльских кланов. Этим объясняется то, что под одной фамилией объединены десятки и даже сотни тысяч человек, потомки клана, заселявшего на ранних стадиях истории обособленную племенную территорию — туат.
Традиционно ирландскими считаются фамилии, начинающиеся с «О'» и «Мак». «О'» происходит от гэльского Ó «внук, потомок», а Maк переводится как «сын». При англоязычной записи гэльские префиксы зачастую опускаются. Например такие распространенные фамилии как Мерфи, Райан, Галлахер практически не встречаются в формах О’Мерфи, О’Райан или О’Галлахер. Напротив фамилии королевского достоинства почти всегда употребляются в своей исконной, полной форме: О’Брайен, О’Коннор, О’Нейл. Другие, менее знатные фамилии, одновременно существуют в разных записях: О’Салливан — Салливан, О’Рейли — Рейли, О’Фаррелл — Фаррелл. Утрата префикса Мак значительно менее распространена. Этот тип фамилий не принадлежит ирландцам монопольно и свойственен также горцам Шотландии. Фамилии на Мак доминируют в Ольстере и скромнее представлены в Манстере (хотя самая частая ирландская фамилия на Мак, МакКарти из Корка и Керри). Соответственно, фамилий на О' больше в юго-западной части острова.
Огромное число кланов образовалось вокруг потомков норманнских завоевателей: Батлеры, Бэрки, Пауэры, Фицджеральды и т. д. Патронимический префикс Фиц — считается признаком норманнских фамилий, но ФицПатрики, древние короли Оссори, — кельты, чье изначальное имя МакГилпатрик. Были и обратные случаи, когда норманнские роды принимали чисто кельтские наименования. Пример тому род Костелло (Mac Oisdealbhaigh) (от гэльского os — «молодой олень», «олененок» и dealbha — «скульптура»). Так было переосмыслено норманнское имя Jocelyn de Angulo. Норманны, изначально говорившие на старофранцузском языке, привнесли в Ирландию выглядящие совсем по-французски фамилии: Lacy, Devereux, Laffan (от французског l’enfant «дитя»). Поскольку первые норманнские завоеватели явились в Ирландию с территории Уэльса, самая частая фамилия норманнского происхождения Уолш (валлиец).
В раннем средневековье все приморские городские центры Ирландии находились под властью викингов. Многие ирландские кланы несут в себе кровь северян: МакСуини (сын Свена), МакОлиффы (сын Олафа), Дойлы (потомок датчанина), О’Хиггинсы (потомок викинга).
Ирландская диаспора
Сегодня в мире проживает от 70 до 80 миллионов людей с ирландскими корнями. Большинство потомков переселенцев из Ирландии проживают в странах английского языка: США, Австралии, Великобритании. Несколько меньшее участие ирландцы приняли в формировании населения Канады и Новой Зеландии.
В США и Австралии ирландцы являются вторым по значимости этническим компонентом, в США после немецких иммигрантов, в Австралии после англичан. Предки американского президента Джона Фицджеральда Кеннеди из графства Уотерфорд, а австралийский «Робин Гуд» — Нед Келли — сын иммигранта из графства Типперэри. Знаменитый американский промышленник и изобретатель Генри Форд также родился в семье иммигрантов из Ирландии.
Меньше известен вклад ирландцев в историю Франции, Испании, Португалии и Латинской Америки. В отличие от США и Австралии, сюда переселялись не нищие ирландцы-бедняки, а представители кельтской родовой знати. Во Франции — генерал Патрис Мак-Магон, личный врач Наполеона О’Мира, семейство Хеннесси. В Испании — герцоги Тетуана — О’Доннели, в Португалии — виконты Санта-Моники — О’Нейлы. Знаменитый Че Гевара по бабушке со стороны отца — из ирландского рода Линчей, президент Мексики Альваро Обрегон — от корня манстерских О’Брайенов. Хорошо известны: мексиканский художник Хуан О’Горман, сподвижник Боливара — Даниэль О’Лири в Венесуэле, президент Чили — Бернардо О’Хиггинс.
Оставили свой след, пускай и небольшой, ирландцы в истории России. На протяжении нескольких поколений верно служили российскому престолу графы Брефне — О’Рурки, среди которых было несколько военачальников. Самый известный из них Корнелий О’Рурк. Ирландец Пётр Ласси с 1700 года на русской службе. В 1708 году командовал Сибирским пехотным полком, отличился в Полтавском сражении, член военной коллегии, рижский генерал-губернатор, генерал-фельдмаршал российской армии (1736). Мать известного поэта Вяземского была ирландка из рода О’Рейли.
Напишите отзыв о статье "Ирландцы"
Примечания
- ↑ 1 2 [factfinder.census.gov/faces/tableservices/jsf/pages/productview.xhtml?pid=ACS_09_1YR_B04003&prodType=table 2013 American Community Survey 1-Year Estimates]
- ↑ [www.ons.gov.uk/ons/datasets-and-tables/index.html?newquery=*&newoffset=150&pageSize=50&content-type=Reference+table&content-type=Dataset&content-type-orig=%22Dataset%22+OR+content-type_original%3A%22Reference+table%22&sortBy=pubdate&sortDirection=DESCENDING&applyFilters=true 2011 Census in England and Wales]: [www.ons.gov.uk/ons/rel/census/2011-census/key-statistics-and-quick-statistics-for-wards-and-output-areas-in-england-and-wales/rft-qs211ew-ward.zip 2011 Census: QS211EW Ethnic group (detailed), wards in England and Wales (ZIP 7239Kb)]
Литература
- «Народы мира» (энциклопедия). Стр. 202—203. ISBN 978-5-373-01057-3
- «Ireland» стр. 28 ISBN 1-74104-078-7
Отрывок, характеризующий Ирландцы
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.
Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
